Иванов, Бунин — полностью «определились» еще задолго до «великого исхода», и поэтому характеристика их как-то выпадает из обзора змигрантскои литературы Отмечу только, что из этих «стариков» Мережковский и Гиппиус пользовались особым вниманием среди литературной молодежи и всегда были очень в курсе всех новых веяний, настроений. <...> В оценке молодых поэтов поражала необыкновенной проницательностью 3. <...> Гиппиус, умевшая налету отличать притворство, убожество от того трепета, беспокойства души, без которых даже несомненная талантливость гроша медного не стоит. <...> Ходасевич был как-то жестоко беспощаден к себе, подавлял всякий поэтический восторг, «.алгеброй поверял гармонию», но муза оставалась благосклонной к нему — труженику и мечтателю. <...> Он умел «летать^: но при этом всегда скупо отмерял время^для полета и точно определял его направление; и огромными усилиями воли он добился той ясной, строгой стройности, которая казалось бы навсегда была утеряна после «золотого века« русской поэзии *) Все трое скончались в первой половиве текущего десятилетия. <...> Наперекор эмигрантским литературным модам, ее поэзия была героической, державинскои по силе и величию. <...> К «средним» примыкают также четыре из наиболее выдающихся участников гумилсвского «Цеха поэтов>. <...> Мир Г Иванова — это блоковский мир но без чаяний, обетовании, надежд, безо всяких иллюзий. <...> Платон предостерегал от лгущих поэтов: но ведь что-то поэты действительно помнят о рае! <...> Однако, при этом следует не забывать напоминая о райской вечности, они нас в рай не ведут. <...> Теперь перейдем к «молодым» или вернее к «бывшим молодым», ибо до войны право на молодость имели еще все поэты, самоопределившиеся-в эмиграции, и поэтому к молодежи причисляли не только поколение •ЭОО-х, а даже и 90-х годов . <...> Может быть, этих поэтов всего лучше «показать» через литературные дискуссии и «доктрины» недавнего прошлого, отражающие настроения, вкусы, влечения наиболее влиятельных <...>