Михаил Андреевич Осоргин (Ильин) (1878-1942).
Источник: Михаил Осоргин, "Времена", Романы и автобиографическое повествование.
Ассоциация "Российская книга", Екатеринбург, Средне-Уральское книжное издательство, 1992.
OCR и вычитка: Александр Белоусенко (belousenko@yahoo.com), 7 февраля 2002.
СВИДЕТЕЛЬ ИСТОРИИ
Роман
Возможно, что я делаю ошибку, укладывая вымысел в рамки исторических фактов. Во всяком
случае, я должен сказать, что в этом романе только одно действующее лицо может считаться
портретом; все остальные лица, как и события, писаны смешанными красками и лишь случайно, в
отдельных чертах, могут напоминать действительных героев и действительные события, связанные с
первой русской революцией.
Автор
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ОЛЕНЬ
СМЕРТЬ МУШКИ
В утро, когда мир был еще маленьким, уютным и прозрачным, весь состоял из родного дома с
садом и соседней деревни Федоровки, а кончался лесной опушкой и рекой и когда добро и зло еще не
жили раздельно, а пытались уравновеситься и сговориться,-- кучер Пахом, сам огромный и в огромных
сапогах, всклокоченный и хмурый с похмелья, шагнул с кухонного крыльца и раздавил насмерть щенка
Мушку.
Мушка даже не успел взвизгнуть -- и жизнь его кончилась. Наступив всей тяжестью грузного тела
на мягкое, Пахом поскользнулся, хотел крепко выругаться, но оборвался на полуслове и сокрушенно
ахнул:
-- И-эх ты, никак барышнина собачка!
Огромный Пахом смущенно обтирал огромный сапог о траву, росшую у крыльца, пока кухарка
доказывала ему о пьяных глазах и о душегубстве. Когда прибежала Наташа, Мушка уже не дрыгал лапой.
Девочка наклонилась, попробовала поднять Мушку, но отдернула руки: это уже не Мушка, а лепешка из
шкурки с раздавленной головой и с налитым кровью глазом, злым и укоряющим. Наташа встала, с ужасом
посмотрела на Пахома и на кухарку и без слез побежала в сад. Пока она бежала, сдерживая дыханье, ей
слышался позади мягкий и четкий топот Мушкиных лапок. В саду она с разбегу прыгнула на скамейку и
подобралась,-- никого не было, ни Мушки, ни людей. И все-таки она не плакала, а только вся спряталась в
первый жизненный ужас.
Прозрачность мира затуманилась, его простота лопнула под Пахомовым сапогом, как грецкий
орех. Теперь за стволом березы, которая раньше была удивительно приветливой, пряталось страшное, с
ясного неба мог упасть камень, а в цветах притаилась змея. Осторожно спустив ноги со скамейки, чтобы
не ступить на что-нибудь полуживое и скользкое, Наташа кинулась бежать из сада к дому, но к другому
входу, споткнулась на лесенке, зашибла коленку, испуганно закричала,-- и только тогда хлынули слезы из
голубых открытых глаз. Утешали ее напрасно,-- можно утешить в любом горе, а тут страшное открытие и
загадка не по силам. Открытие -- смерть, а загадка -- за что? Если можно убить Мушку -- то, значит,
можно все! Теперь ничему нельзя верить, ни участливым словам, ни добрым улыбкам! От теплого,
шелковистого, счастливого Мушки остался злой глаз, проклявший и дом, и сад, и всех, и Наташу. Пахом
вытер о траву огромный сапог -- и радости больше не может быть.
Глупая нянька бубнит над ухом, что найдем нового Мушку, получше прежнего, а глупая мама
выговаривает Пахому: "Как вам не стыдно, вот видите, что значит пить!" Пахом вяло оправдывается: "Где
ее, маленькую, приметишь, легла на самой дороге", а нянька бурчит: "Ты этак-то и человека раздавишь!"
Все это -- напрасные речи, и Наташа не слушает. Все равно -- мир расколот, теперь ничего не вернешь!
Она больше не плачет, а быстро думает и ничего придумать не может -- все спуталось. Мушки больше
нет, и ничего прежнего больше нет.
Кучер Пахом, полный раскаяния, прибрал и подмел у черного крыльца, так что и следа не
осталось; даже песочком присыпал. Руками поднять не решился, а снес на лопате Мушкин труп за
садовую ограду и там зарыл, навалив курганчик земли. Теперь ступая подкованным сапогом, все смотрит
под ноги, а на садовой дорожке даже поднял игрушечное ведерко и осторожно, обеими руками, поставил
его на скамейку. Души у щенка не может быть, у него заместо души пар -- а все же загублена малая
жизнь, это Пахом чувствовал. Не махни он с крыльца, как увалень, да и не совсем проспавшись,-- не было
Стр.1