Он удивил и восхитил нас своим
"перезвоном хрустальных созвучий", которые влились в душу с первым весенним счастьем. <...> А Россия была именно влюблена в Бальмонта. <...> Все от
светских салонов до глухого городка где-нибудь в Могилевской губернии знали Бальмонта. <...> А ответная рифма звучала на полустанке Жмеринка-товарная, где телеграфист говорил барышне
в мордовском костюме:
-- Я буду дерзок -- я так хочу. <...> В моем саду сверкают розы белые,
Сверкают розы белые и красные,
В моей душе дрожат мечты несмелые,
Стыдливые, но страстные 1. <...> Вильбушевич разделывал тремоло и изображал
море хроматическими гаммами. <...> Первый акт этой пьесы я закончила стихотворением Бальмонта. <...> Второй акт начала
продолжением того же стихотворения. <...> И кружились под луной,
Словно вырезные,
Опьяненные весной
Бабочки ночные. <...> Хоть не видели ее
Музыканты бала,
Но от рыбки, от нее
Музыка звучала... и т. д. <...> И эта сказка о
рыбке такой милой, легкой, душистой струей освежала ее, что не могла не радовать зрителей и не
подчеркивать душной атмосферы изображаемой среды. <...> И бывают стихи
как будто банальные, но есть в них некая радиоактивность, особая магия. <...> А тем более декадентских (Бальмонт был декадентом). <...> Взял у меня с полки книжку Бальмонта, раскрыл, читает:
Ландыши, лютики, ласки любовные,
Миг невозможного, счастия миг 3. <...> Я прочитала вторую строфу и потом конец:
Мы будем в сияньи и в пении,
Мы будем в последнем мгновении
С лицом обращенным на юг. <...> Это действовала на него магия той звездной грамоты,
которую понять нельзя. <...> И всегда приходили к выводу, что Бальмонт истинный,
вдохновенный поэт, а Брюсов стихи свои высиживает, вымучивает. <...> Брюсов
приехал на премьеру и во время антрактов стоял у рампы лицом к публике, скрестив на груди руки, в
позе своего портрета работы Врубеля. <...> Ожидавший оваций Брюсов был на Петербург обижен. <...> Посвятил мне это стихотворение не сам Бальмонт, а кадет Коля Никольский, и было мне тогда
четырнадцать <...>
Бальмонт.pdf
H. A. Тэффи
Бальмонт
Воспоминания о серебряном веке.
Сост., авт. предисл. и коммент. Вадим Крейд.
М.: Республика, 1993.
OCR Ловецкая Т.Ю.
К Бальмонту у нас особое чувство. Бальмонт был наш поэт, поэт нашего поколения. Он наша
эпоха. К нему перешли мы после классиков, со школьной скамьи. Он удивил и восхитил нас своим
"перезвоном хрустальных созвучий", которые влились в душу с первым весенним счастьем.
Теперь некоторым начинает казаться, что не так уж велик был вклад бальмонтовского дара в
русскую литературу. Но так всегда и бывает. Когда рассеется угар влюбленности, человек с удивлением
спрашивает себя: "Ну чего я так бесновался?" А Россия была именно влюблена в Бальмонта. Все от
светских салонов до глухого городка где-нибудь в Могилевской губернии знали Бальмонта. Его читали,
декламировали и пели с эстрады. Кавалеры нашептывали его слова своим дамам, гимназистки
переписывали в тетрадки:
Открой мне счастье,
Закрой глаза...
Либеральный оратор вставлял в свою речь:
-- Сегодня сердце отдам лучу...
А ответная рифма звучала на полустанке Жмеринка-товарная, где телеграфист говорил барышне
в мордовском костюме:
-- Я буду дерзок -- я так хочу.
У старой писательницы Зои Яковлевой, собиравшей у себя литературный кружок, еще
находились недовольные декаденты, не желающие признавать Бальмонта замечательным поэтом. Тогда
хозяйка просила молодого драматурга Н. Евреинова прочесть что-нибудь. И Евреинов, не называя
автора, декламировал бальмонтовские "Камыши":
Камыш-ш-ши... ш-ш-шуршат...
Зачем огоньки между ними горят...
Декламировал красиво, с позами, с жестами. Слушатели в восторге кричали: "Чье это? Чье это?"
-- Это стихотворение Бальмонта,-- торжественно объявляла Яковлева.
И все соглашались, что Бальмонт -- прекрасный поэт.
Потом пошла эпоха мелодекламации.
В моем саду сверкают розы белые,
Сверкают розы белые и красные,
В моей душе дрожат мечты несмелые,
Стыдливые, но страстные 1.
Декламировала Ведринская. Выступали Ходотов и Вильбушевич.
Ходотов пламенно безумствовал, старательно пряча рифмы. Актерам всегда кажется, что
стихотворение много выиграет, если его примут за прозу. Вильбушевич разделывал тремоло и изображал
море хроматическими гаммами. Зал гудел восторгом.
Я тоже отдала свою дань. В 1916 году в Московском Малом театре шла моя пьеса "Шарманка
Сатаны". Первый акт этой пьесы я закончила стихотворением Бальмонта. Второй акт начала
продолжением того же стихотворения. "Золотая рыбка". Уж очень оно мне понравилось. Оно мне
нравится и сейчас.
В замке был веселый бал,
Музыканты пели.
Ветерок в саду качал
Легкие качели.
И кружились под луной,
Стр.1