ФИЛОСОФСКИЕ СИСТЕМЫ И КОНЦЕПЦИИ (идеализм, материализм, социалистические учения, утопический социализм, марксизм)

На основе анализа документированных решений и практики цифровой трансформации в современной России (в т. ч. в Архангельской области) показаны общая логика процесса информатизации, ее темп и масштаб. Охватывая сферы экономики, социальной жизни, государственного управления, цифровая трансформация преобразует социальное пространство, актуализирует и заостряет антропологические проблемы. Предлагается обратить внимание на следующие вопросы. Какое место остается человеку в стремительно меняющемся мире? Что может быть противопоставлено деформации бытийных измерений личности? Какие усилия и в каком направлении следует предпринять для сохранения человеческой природы (человечности) самого человека? Какова роль государства, культуры, религии в решении антропологических проблем – что они могут предложить в качестве инструментария для их решения? Анализ показывает, что настало время предпринимать сознательные шаги в поиске ответов и решений. Традиционная гуманитарная парадигма определяет человека в качестве критерия истины, открывая путь борьбы интересов, политизации всех сфер деятельности, власти силы. Об ограниченности этой парадигмы философы активно говорят на протяжении последнего столетия, т. к. сложившийся новоевропейский подход демонстрирует реальность «смерти человека». Автор предлагает обратиться к мысли о достижении духовной зрелости человека, к идее его преображения и совершенствования. На ней стоит тысячелетняя русская православная культура, и русские философы не зря фокусировали на ней внимание. Базирующаяся на ценностях, сформировавших архетип русского народа, идея внутреннего (и в первую очередь – нравственного) преображения человека обладает огромным потенциалом, хотя на сегодня недостаточно понята и востребована. Осмысление данной идеи в рамках триады «национальное государство – культура – религия» и ее реализация могли бы принести несомненную пользу, став компенсаторным механизмом для решения антропологических проблем цифровой трансформации социума.

Современная эпоха отличается значительным изменением подхода к изучению многих социокультурных феноменов и явлений: нивелируется дуальность и полярность их восприятия и анализа, открываются альтернативные грани привычного и общепринятого, многие «маргинальные» идеи становятся «новой нормой». Научно-исследовательская парадигма XX–XXI веков характеризуется особым вниманием к проблеме гендерной небинарности: в фокусе современных исследований оказываются проблемы самоидентификации и поиска гендерной идентичности, механизмы конструирования гендера, изменчивость поло-ролевых и идентификационных моделей, неклассические формы гендерной идентичности (трансгендерности, интерсексуальности, агендерности и др.), а также их репрезентация в современной культуре. Одним из таких неклассических феноменов современной культуры является интерсексуальность (лат. inter – между, sex – пол), актуальная форма известной философской идеи андрогинии. Интерсекс как феномен современной культуры рассматривается в качестве элемента формирующейся в настоящее время небинарной гендерной системы. Интерсекс сегодня – не только обозначение человека с нетипичными для бинарной гендерной парадигмы биологическими признаками, но и название самобытной культуры, основанной на обсуждении проблем «нового типа» людей, которые уже составляют значительную часть современного общества. Статья посвящена исследованию репрезентации феномена интерсекса в современной культуре сквозь призму кинематографа. Социокультурный статус интерсексуальности обусловливает рост количества и тематического разнообразия соответствующего кинематографического материала. Интерсексуальная проблематика подвергается активной художественной рефлексии в картинах современных режиссеров (Л. Пуэнсо, К. Лаваньи, Х. Соломонофф, Р. Фере, С. Сейвори и др.): в центре – обсуждение острых социальных, юридических и этических проблем. Ведущими темами становятся: самоидентификация интерсекс-людей и поиск гендерной идентичности; проблема медикализации интерсексов и правомерности проведения «корректирующих»/«нормализующих» операций как с медицинской, так и этической сторон; особенности взаимодействия родителей с интерсекс-ребенком, а также проблемы социализации интерсекс-подростка и принятия социумом «нового типа» человека.

В статье на основе семиотического анализа и герменевтики текстов традиционной поморской культуры и произведений, входящих в смысловой круг Северного текста русской литературы, предпринята попытка реконструкции ритуально-мифологических истоков и истолкования архаической семантики целого спектра концептов, образов, метафор и символов, конституирующих корпус поморской криософии и антропологии холода. Концепция криософии как «онтологии холодного мира», системы философских и научных представлений о фундаментальных характеристиках и принципах криосферы во всех ее проявлениях была разработана выдающимся российским геокриологом В.П. Мельниковым. Концептуально-методологический каркас дискурса антропологии холода был артикулирован в трудах сотрудников лаборатории комплексных геокультурных исследований Арктики Арктического государственного института культуры и искусств (г. Якутск). Изучение традиционной поморской криософии опирается на предшествующие авторские разыскания в области геософии, сакральной географии, семиотики культурного ландшафта Русского Севера и полностью вписывается в предметно-проблемное поле антропологии холода. Метафизический холод пронизывает все аспекты софийного устроения поморского этноцентрума, сакральная геометрия которого подобна конфигурации «холодных обществ». К разряду «холодных социумов», основанных на мифологической парадигме вечного возвращения, несомненно, относятся архаические и традиционные сообщества Русской Арктики (саамы, ненцы, коми, русские поморы). Одним из ведущих механизмов системы «охлаждения» и поддержания режима динамического постоянства (гомеостаза) структуры локальных и этнических сообществ Поморья явилась идеология древнего благочестия, обретшая свой оплот в сакральной геометрии монастырского и земского самоуправления на Русском Севере. «Холодная опция» поморской культуры наряду с «консервирующими» ценностями старой веры включала в себя и более архаичные элементы и механизмы «выхолаживания», восходящие к шаманистскому ритуально-мифологическому комплексу. В поморском дружинном социуме функцию «холодильника», хранящего сокровенное знание об устройстве мироздания и обеспечивающего вековечную недвижность северного мiра, исполнял поэт-сказитель, который магией слова претворял ледяное безмолвие Севера в звучащий мифопоэтический космос.

В данной статье рассматривается многообразие подходов к понятию ландшафта в рамках философии кино с целью установления большей терминологической точности и освещения проблемных точек в дискуссиях о пространстве в киноэстетике в частности и прояснения статуса и границ термина «ландшафт» в философском обиходе в целом. В ходе исследования и анализа литературы, посвященной данному вопросу, были выделены три группы подходов к ландшафту в философии кино: подходы к ландшафту как вспомогательному элементу для режиссера / съемочной команды / зрителя (Бела Балаж, Сьюзан Кэтлин Ганн, Крис Люкинбил и др.); подходы к ландшафту как автономной категории, которая является чем-то бóльшим, нежели прикладной пейзаж / сеттинг, попадающий в кадр, и которая во взаимодействии с кинематографом помогает последнему проявлять свои специфические особенности в полной мере (Том Ганнинг, Мартин Лефебр, Жан Эпштейн); единичные подходы, не вписывающиеся в две приведенные выше категории, в которых понятие ландшафта подчиняется специфической авторской трактовке (Жиль Делез, Эми Линн Корбин). Следствием многообразия трактовок термина «ландшафт» даже в рамках эстетики кино стала вариативность смежных областей, к которым пришлось обращаться в рамках работы над статьей, – от социологии и политики до культурной географии и делезовских концепций. Исследование позволило примерно очертить проблемное поле и имеющиеся тематические наработки, связанные с понятием ландшафта, с одной стороны, и продемонстрировало необходимость продолжать работу в проблемном поле – с другой. Так, остаются проблемными моменты исторического употребления термина «ландшафт», а специфика взаимодействия ландшафта как автономной категории с кинематографом требует отдельного тщательного исследования.

Роль науки и техники в жизни человека и общества в различные периоды цивилизационного развития была разной. В предлагаемой статье исследуются специфика и динамика науки и техники как важнейших социальных институтов современной цивилизации, которую в философии принято называть техногенной. Автором анализируются роль и степень влияния науки и техники на цивилизационное развитие в течение нескольких столетий, начиная с эпохи Нового времени. Особое внимание уделяется научным и промышленным революциям, обсуждаются их основные результаты в социальном и антропологическом измерениях. Раскрываются социокультурные функции науки в техногенной цивилизации. Подчеркивается, что наука постепенно становится деятельностным и технологическим основанием культуры. Также раскрывается специфика техники как ядра техногенной цивилизации. Осмысление результатов совместной эволюции науки и техники, которые воплотились в научно-техническом прогрессе и научно-технических революциях, приводят автора исследования к рефлексии над последствиями современного научно-технологического развития в терминах «больших вызовов» и «приоритетов». Утверждается, что сегодня ключевым трендом этого цивилизационного процесса выступает Четвертая промышленная революция, основанная на передовых киберфизических технологиях «Индустрии 4.0». В статье подчеркиваются острота, неоднозначность, глобальность и перспективность развития науки, техники и технологий в динамике перехода к очередному технологическому укладу. Утверждается, что трансформации, которые несет в себе научно-технологическое развитие, грядут в ближайшем будущем и затронут все сферы жизни человека и общества на всех уровнях. В связи с этим автор приходит к выводу, что осмысление роли науки и техники в современной цивилизации с философской точки зрения будет иметь растущее мировоззренческое и прогностическое значение.

Статья посвящена философскому анализу социальной памяти в условиях становления современного информационного общества. В работе исследованы социальные и интеллектуальные «срезы» информационного пространства и времени. Эти «срезы» напрямую связаны с анализом общественного правосознания, которое как бы «отстает» от рефлексии над информационным пространством и временем. В то же время социальное пространство и время формируются посредством достижения единства информационного пространства и времени. Этому во многом способствует социальная память, которая, в сущности, является культурой, а культура связана с самосознанием. Культура как память – историческая и нравственная, добываемая в социальной практике, – обеспечивает саму практику материального и духовного производства. Социальная память выступает неким качественным показателем состояния общества. Она способствует процессу перерастания информации в знание, элементы которого характеризуются интенсивным характером своего взаимодействия. Данная интенсивность обусловлена тем, что знание, в отличие от информации, стоит на страже прошлого, предохраняя его от попыток сделать все положительное, что было, «не существовавшим» и исчезнувшим во времени. Философия связана с анализом предельных оснований информационного пространства и времени, что увеличивает интенсивность взаимодействия между элементами социальной системы. При этом социальная память повышает степень взаимодействия между существующими ценностями. Социальная память очень важна для дальнейших исследований функционирования информационного общества. Она является предпосылкой социального прогнозирования развития культурных, общественных отношений. Социальная память есть способ существования знания как формы реализации творческих потенциалов человека.

В состав третьего тома включена монография «Главные идеологии современности». Излагаются основные понятия, аргументы и проблемы главных современных идеологий – либерализма, консерватизма, марксизма, социализма, феминизма, экологизма, коммунитаризма, национализма и анархизма. Использованы новейшие концепции зарубежных и отечественных ученых. Публикуются также статьи и брошюры 2000-х гг.

В состав второго тома включена книга «Марксизм: идея и власть». Каково соотношение науки и идеологии в марксизме и может ли он быть средством анализа современного общества? Есть ли основания противопоставлять Маркса Ленину, а Ленина Сталину или это объясняется политической конъюнктурой? Был ли Ленин «ревизионистом» и есть ли что-либо общее между ленинизмом, анархизмом и фашизмом? Почему марксизм усиливал культ государственной власти? При ответе на вопросы автор показывает, что союз с властью приводит к вырождению любой идеологии, и детально раскрывает глубокий внутренний трагизм марксистского мировоззрения. Публикуется также статья, посвященная историко-социологическому анализу типов советских профессиональных философов 1950-х гг. Материалом служит повесть М.К. Петрова, написанная в 1959 г.

Целью научного журнала «Человек. Общество. Наука» является создание благоприятных условий для развития социально-гуманитарных наук в техническом университете, повышение уровня научных исследований в области философии, социологии, психологии, политологии. Опубликование статей ведущих ученых позволит определить тенденции развития научных отраслей, сформировать научные школы, работать над значимыми проблемами для общества в целом. Публикации учитываются ВАК при защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук, на соискание ученой степени кандидата наук: Философские науки (09.00.00), Психологические науки (19.00.00), Социологические науки (22.00.00), Политологические науки (23.00.00).

Книга посвящена анализу актуальных проблем современной теории физической культуры и путей преодоления кризисного состояния, в котором она в настоящее время находится. С позиций философской антропологии рассматриваются феномены: человеческая культура, культура физическая, телесность человека и его физические качества, двигательное действие человеческого индивида и его здоровье. Проводится анализ научной, художественной и спортивной деятельностей в отношении их возможности выступить в качестве фактора оптимизации режима функционирования человеческого тела, средства совершенствования физической культуры личности. Рекомендовано для студентов высших учебных заведений, а также учащихся и преподавателей учреждений среднего профессионального образования.

Иллюстрированный сборник статей представляет собой результат работы совместного проекта Института философии РАН и московской городской библиотеки им. Ф. М. Достоевского. Его цель — вхождение академической философии в публичное пространство России. Тексты, составившие книгу, написаны участниками проекта «Реплики: философские беседы (Анатомия философии)» на основе материалов философских дискуссий, состоявшихся на открытой интеллектуальной площадке в центре Москвы. Книга призвана рассказать читателям, над чем работают современные философы. Помимо специалистов из Института философии РАН, в круг 70 авторов этой книги вошли коллеги из МГУ, СПбГУ, НИУ ВШЭ, РГГУ, МГПУ, других университетов и исследовательских центров России, а также ученые из Германии, Сербии, Франции, США и Японии. Беседы-диалоги философов в городской библиотеке дали ясный ответ на вопрос: «Зачем нужна философия и какая от нее практическая польза?» Успех проекта свидетельствует о том, что философия нужна не только элитарному кругу интеллектуалов, коллегам по профессиональному цеху, но и непрофессионалам. Философия помогает людям найти смысл существования и опору в повседневной жизни. Авторы сборника принадлежат разным поколениям философов, наряду с маститыми учеными в сборнике представлены и молодые исследователи. В книге публикуются портреты философов, увлеченных своей работой, и их слушателей. Проект стал достойным эпизодом в летописи отечественной философии, вошел в интеллектуальную историю России как яркая иллюстрация духовной жизни столицы начала XXI века.

Цель книги — показать актуальность наследия Фридриха Ницше для XXI столетия, обозначить проблемное поле современного ницшеведения, выявить основные направления работы отечественных исследователей, а также роль Ницше в формировании современного интеллектуального контекста российской жизни. Все тексты, вошедшие в это издание, представляют собой академические статьи, созданные на основе публичных лекций, прочитанных их авторами в рамках совместного проекта Института философии РАН и московской библиотеки им. Ф. М. Достоевского на открытой площадке в центре Москвы. Сборник иллюстрирован портретами философов, увлеченных своей работой, и их слушателей.

Необходимость логики смысла как философии сознания вытекает из требований картезианского принципа радикального сомнения. Логика смысла отвечает на вопрос о том, как возможно утверждение cogito ergo sum, и обосновывает необходимость другого утверждения — cogito ergo ago. Сознание рассмотрено как деятельность смыслополагания. Введены понятия субстанциальной и процессуальной логик. Возможность процессуальной логики обоснована теоретически, показано её разворачивание на конкретном материале арабо-мусульманской культуры (язык, теоретическое мышление, включая формальное доказательство, система категорий, мировоззрение, этика, эстетика). Освещены методологические вопросы историко-философской компаративистики, встающие в тех случаях, когда изучаемая культура отличается не только содержательно, но и логически. Намечена типология логик смысла. Предложено понимание логики всесубъектности как логики смыслополагания, характерной для России, показана её связь с категорией «всечеловеческое» в её отличии от категории «общечеловеческое». Показаны следствия положения о многологичности разума для дискуссий на тему цивилизационного будущего человечества: коль скоро разум многологичен, а не монологичен, представление о некой единой, идеальной модели общественного устройства, годной для всех, теряет свою обоснованность. Книга служит приглашением к разработке логики смысла как пути выполнения картезианской «программы cogito».

С точки зрения диалектико-материалистического подхода анализируется одна из центральных онтологических проблем – проблема небытия.

Эпидемия коронавирусной инфекции и обусловленные ею противоэпидемические мероприятия: карантинные ограничения социальной активности людей, активное применение дезинфицирующих препаратов, требование использования средств индивидуальной защиты, изменение порядка храмовых богослужений, обрядов и таинств – приводят к формированию медицинской конспирологической эсхатологической мифологии. Данная статья посвящена анализу двух важнейших конспирологических мифологем, которые образованы в результате конспирологической интерпретации эпидемической ситуации: это мифологема вакцинации и мифологема чипирования. Автор исходит из того, что современная эсхатологическая конспирологическая мифология формируется на базе первоначального неэсхатологического мифа, который обеспечивал рациональную нерелигиозную герменевтику эпидемий. Эсхатологическая версия мифа о вакцинофобном заговоре сформирована на основе неэсхатологического заговора в результате соединения медицинских теорий заговора и современной версии технофобного мифа. Инвариантное ядро последних составляют мифологемы и мифотеологемы, интерпретирующие современные технологии в рамках эсхатологической семиотики. В результате конвергенции эти мифологемы образуют единый мифотеологический комплекс, который, в свою очередь, становится триггером новой эсхатологической мифологии. В статье анализируются семантическая структура этого мифотеологического комплекса, его семиотические особенности, прагматический потенциал и причины популярности. Исследование выполнено в рамках семио-герменевтического изучения мифологического дискурса с использованием аппарата категориальной семиотики. В качестве иллюстраций приведены фрагменты оригинальных текстов, распространяемых в Интернете на конспирологических сайтах, посвященных эсхатологической проблематике.

В статье приводится философское обоснование понятия «индекс виртуальности». Использование индексного метода составляет новизну исследования и позволяет рассмотреть виртуальную реальность с новых методологических позиций. Осуществляется схематизация индекса виртуальности: по мнению автора, он выступает как некоторый относительный обобщенный показатель, который служит для характеристики изменения такого явления, как виртуальная реальность. Выделяются базовые составляющие индекса виртуальности: immersion (погруженность), involvement (вовлеченность), interactivity (интерактивность), которые имеют количественное и качественное выражение. Индекс виртуальности схематично может быть представлен так: VR Index = Im·Inv·Int, где Im - immersion (погруженность), Inv - involvement (вовлеченность), Int - interactivity (интерактивность). Для каждого конкретного случая пребывания пользователя в виртуальном мире вышеприведенная закономерность приобретает следующий вид: VR Index = Im m ·Inv n ·Int p , где коэффициенты m, n, p > 0. Погруженность характеризует охваченность органов чувств человека, находящегося в искусственно созданной среде. Вовлеченность указывает на рациональную и эмоциональную составляющие внутреннего мира человека. Интерактивность, в свою очередь, определяет процессы взаимодействия пользователя и виртуальной среды. Каждая из этих величин вносит свой вклад в значение индекса виртуальности. Автором выделяются два предельных случая – виртуальные реальности с низким (Low-VR Index) и высоким (High-VR Index) индексом виртуальности. В первом случае виртуальные реальности задействуют два основных канала восприятия человека – зрение и слух, характеризуются минимальной вовлеченностью пользователя и слабой интерактивностью; пользователь хорошо осознает, что взаимодействует с симуляцией реального мира. Во втором случае виртуальные реальности охватывают большое число каналов восприятия человека, имеют высокий уровень вовлеченности пользователя и интерактивности, грань между действительным и виртуальным миром для него стирается.

Данное учебное пособие предлагает организацию образовательного процесса на основе самостоятельного постижения философского наследия и осмысления базовых философских проблем посредством поиска ответов на предлагаемые вопросы (майевтика). Пособие содержит определения базовых философских категорий, примеры и вопросы, необходимые для осмысления данных категорий; планы семинарских занятий с заданиями и вопросами. Рекомендовано для преподавателей и студентов высших учебных заведений.

Предлагаемая статья представляет исследование философских воззрений С.Л. Франка в контексте кризиса европейской метафизики, сравнительный анализ онтологических и религиозных взглядов философа с учениями Г.В.Ф. Гегеля и Ф. Ницше. Автором критически рассматривается предпринятая С.Л. Франком попытка синтеза гегельянства и православия. Методологической базой исследования являются основные принципы и установки философской компаративистики и историко-философской реконструкции. В статье обосновывается тезис, что рецепция наследия Г.В.Ф. Гегеля С.Л. Франком – продукт псевдоморфозы русской культуры. Основной вывод исследования состоит в том, что установка С.Л. Франка на выход за пределы гегелевской диалектики приводит к сближению его воззрений с философией жизни, в частности с учением Ф. Ницше. В рамках компаративистского анализа учений С.Л. Франка, Г.В.Ф. Гегеля и Ф. Ницше основное внимание уделяется проблеме границы. Исследование показало, что, согласно как С.Л. Франку, так и Г.В.Ф. Гегелю, граница выступает в качестве основного условия конституирования бытия как определенности, одновременно граница является онтологическим условием выхода определенного и ограниченного сущего за свои пределы. Автор приходит к выводу, что в этом плане С.Л. Франк следует основополагающим установкам гегелевской диалектики. Вместе с тем С.Л. Франк выходит за пределы философии Г.В.Ф. Гегеля в установке на философское осмысление иррациональных, непостижимых глубин бытия. В этом ключе философ сближается с установками учения Ф. Ницше и обращается к исследованию пограничных феноменов человеческого бытия.

«Koinon» — рецензируемый научный журнал, обращенный к философским и социально-гуманитарным аспектам феномена человеческой совместности, и свою основную задачу издание видит в объединении усилий российских и иностранных философов, социологов и политологов в области анализа совместной жизни людей. В журнале публикуются соответствующие тематике издания материалы (научные статьи, переводы статей, аналитические обзоры, рецензии) на русском, английском, немецком, французском, испанском и итальянском языках. Приоритетными для журнала являются статьи, содержащие итоги научных исследований. Подробная информация об издании и требования к оформлению присылаемых рукописей размещены на сайте журнала.

Научный труд представляет результаты междисциплинарных комплексных исследований эволюции социальных процессов в Арктике. В фокусе исследователей находятся социальная динамика и стратегии адаптационного поведения населения Арктического региона (в его географическом, международном значении и статусе АЗРФ). Рассмотрены особенности функционирования социума в локальной северной среде, его реакции на внутренние и внешние изменения. Дан сравнительный анализ решения проблем развития северных территорий, механизмов и инструментов сохранения и развития человеческого капитала в российском и международном арктическом пространстве, в т. ч. через сетевое сотрудничество.

В статье исследуется феномен эскапизма, который предлагается рассматривать как естественную потребность человека, имеющую не только негативную, но и продуктивную форму. Анализируется предлагаемое культурным географом И-Фу Туаном представление об эскапизме как о «бегстве» человека от природных опасностей путем преодоления их с помощью создания культуры и «второй природы». Показывается, что, действительно, даже самые близкие к природе человеческие сообщества не способны выжить без культуры и технологий. Демонстрируется, что в конце XVIII – начале XIX века в результате научно-промышленных революций в культурном течении романтизма возникает отторжение техногенного общества и рациональности и пробуждается интерес к природе как отражению эмоционального, интуитивного начала человека. Дикие природные ландшафты, к которым стремится «убежать» представитель романтизма, не только привлекательны сами по себе – их созерцание является способом постижения внутреннего мира человека. Дикая природа привлекает романтика тем, что наедине с ней он свободен от давления общества, которое становится массовым и все более бюрократизированным. В эпоху появления Интернета сначала возникает тенденция «бегства» в виртуальный мир, где нет никаких ограничений, однако со временем Интернет становится неотъемлемой частью социальной жизни всех людей, и тогда его «эскапистская» привлекательность утрачивается. Напротив, возникает обратное желание – «бежать» из Интернета (который можно рассматривать в качестве «третьей природы») и существующего в нем неусыпного социального контроля со стороны других пользователей обратно в «реальный мир», т. е. мир «оффлайн». Таким образом, автор делает вывод, что эскапизм не провоцируется только природными угрозами или общественным давлением, человек бежит не от природы и не от культуры, он всегда бежит от ситуации, в которой ему плохо, в поисках той ситуации, где ему будет хорошо. И в этом поиске своего места он может выступать активным творческим преобразователем мира.

В данной статье рассматривается новозаветное учение о человеке в аутентичных посланиях апостола Павла, в частном аспекте исследования антропологического феномена «совесть» как одного из важных этических терминов христианского мировоззрения. Несмотря на то, что эта тема основательно изучена в западной библейской науке, в отечественной богословской среде ей не уделено достаточного внимания. Поэтому с позиции богословского и филологического исследования в рамках историко-культурного подхода в статье осмысляется «совесть», выраженная апостолом Павлом термином συνείδησις в посланиях к коринфянам и к римлянам, авторство которых, бесспорно, принадлежит апостолу с точки зрения современной библеистики. Исследование показывает, что апостол Павел употреблял термин συνείδησις со смыслом, связанным с сознанием человека, без явного акцента на морали, как это выражено в философских трудах стоиков. Для апостола Павла термин συνείδησις в общем смысле означает автономную антропологическую инстанцию суждения / оценки человеком собственного поведения относительно принятых им норм, законов, правил. Однако, в зависимости от исторических обстоятельств, связанных с жизнью христианских общин, апостол наделил этот термин своими семантическими коннотациями. Благодаря данному исследованию термин συνείδησις в тексте посланий апостола Павла предстает не только как общеантропологический феномен, но и как независимый (автономный) персонифицированный свидетель истины, инстанция, свидетельствующая и проверяющая соответствие между заявленными ценностными нормами в уме и собственным поведением человека. Такая инстанция отображает мыслительную деятельность осознанного человека как личности в любой культурно-исторической эпохе вне зависимости от его религиозных предпочтений.

Анализируется концепт «научное мировоззрение» в русской философской публицистике первой четверти XX века. Рассматриваются и сопоставляются трактовки данного понятия в работах В.И. Вернадского и Л.М. Лопатина. Оба философа дистанцировались от позитивистской модели научного знания, при этом Лопатин усматривал в предложенной Вернадским трактовке соотношения философии и науки непреодоленные элементы позитивизма. Само противопоставление «метафизики» и «позитивизма» Лопатин оставлял в неизменном виде. Определения «научного мировоззрения», которые даются русскими философами, по большей части тавтологичны. В конечном счете они сводятся к следующему: научное мировоззрение есть совокупность представлений о мире, разделяемых большинством ученых той или иной эпохи. Термин «научное мировоззрение» используется Вернадским и Лопатиным как синоним понятий «наука», «научное знание», «научное мышление», «научный способ постижения мира», какой-либо дополнительной смысловой нагрузки он в себе не содержит. Спор о «научном мировоззрении» в действительности является спором о метафизических истоках, основаниях и предпосылках научного познания как такового. Выражение «научное мировоззрение» (в тех случаях, когда оно предполагает системно организованное концептуальное единство, а не только совокупность выводов специальных наук) указывает лишь на ту или иную метафизическую систему и определяющий ее принцип (или набор принципов) мышления. Понятие «научное мировоззрение» в работах Вернадского и Лопатина выражает тщетное стремление сохранить концептуальное единство философского и научного знания, не растворяя при этом философию в теории и методологии науки.

Феномен жертвы/жертвенности воспринимается в сознании эпохи модерна как то, что должно быть преодолено, вытеснено из социальной реальности. Вместе с тем современная антропологическая парадигма (М. Шелер, П. Рикер, Э. Левинас, Р. Жирар, Дж. Агамбен) доказывает, что жертвенность выступает основной движущей силой антропосоциогенеза, фундаментом для конституирования религиозной, политической, экономической и социокультурной жизни человеческого рода. Следовательно, можно констатировать не просто различное понимание феномена жертвенности, а кардинальное расхождение между продвигаемой рядом субъектов современности идеологией «жизни без жертвы» и результатами социально-антропологического познания. По мнению автора статьи, в социально-философском ключе необходимо рассматривать феномен жертвенности с точки зрения множественности направлений социально-антропологических практик ее воплощения, полновесности и т. д. Одна из основных задач современной, как светской, так и религиозной, гуманитарной интеллигенции состоит в том, чтобы максимально четко различать интенции и формы понимания темы жертвенности. В частности, необходимо последовательно деконструировать мировоззренческую интенцию идеологии ресентимента (по М. Шелеру), направленную на редукцию «жизненного мира» человека, и формировать философско-антропологическую парадигму понимания жертвенности как формы свободной, добровольной духовной практики, сущность которой – в посвящении своей жизни ценностям любви, свободы, плодотворности, позволяющим преодолеть установленный «порядок насилия» путем удержания процессов миметического соперничества с помощью их выявления, критики, профилактики, пресечения, преображения. Автор считает, что богатство смыслов, таящихся в термине «sacer», представляет квинтэссенцию социально-экзистенциальных стратегий и практик человеческого рода, реконструирование которых дает возможность более целостного понимания феномена жертвенности в бытии человеческого рода. Поэтому интенция данной статьи – сделать теоретико-методологический шаг в осмыслении феномена жертвы/жертвенности, в понимании контекстов его рассмотрения и развития в социальных реалиях современного общества.

Статья посвящена анализу отдельных категориально-методологических аспектов проблемы идентичности в современном дискурсе гуманитарных наук. Актуальность настоящей статьи обусловлена, с одной стороны, чрезвычайной эвристической значимостью концепта идентичности для изучения различных аспектов изменчивости и устойчивости в развитии социокультурных субъектов, а с другой стороны – многочисленными спорами по поводу сущности этого конструкта и пределов его применения. Интегральная природа феномена идентичности приводит к необходимости выработать методологический и понятийный аппарат, который обеспечил бы продуктивный вариант междисциплинарного взаимодействия, синтез психологического, культурологического и исторического подходов. На основе рассмотрения ряда современных психологических и культурологических подходов к изучению идентичности личности авторы делают вывод о том, что в настоящее время исследования проблемы идентичности движутся в тренде интегративного, системного анализа. Интегративный анализ позволяет создать цельное представление о процессе самоидентификации и одновременно детально проследить и описать его отдельные стороны. Соединение деятельностной и аксиологической концепций культуры в рамках синтетического подхода дает возможность сформулировать определение идентичности как социокультурной и социально-групповой интегрированности, формирующей у индивида социокультурную субъектность. Концепция идентичности как синтетический теоретико-методологический конструкт сохраняет фокусировку исследовательского внимания на принципиальной и неустранимой интегрированности личности в культурный космос, при этом допускает альтернативные варианты и способы такого вхождения. Предлагаемая концепция идентичности личности в интегративном варианте рассматривается как своеобразная синтетическая методология, являющаяся продуктивным способом развития теории идентичности и могущая стать предпосылкой преодоления кризиса идентичности в когнитивном и ценностном аспектах.

В настоящей статье виртуальная реальность и дополненная реальность анализируются с позиций цифрового материализма, утверждающего, что любая цифровая материя, к каковой необходимо отнести обе обозначенные технологии, представляет собой внутри-материальный конструкт. Авторы описывают виртуальную реальность и дополненную реальность как особые онтологические модели. Подчеркивается, что основу создания и освоения виртуальной и дополненной реальностей составляет осязание, которое, в свою очередь, есть сплав ощущений, в т. ч. зрительных. При этом в качестве источника и метафоры виртуальной и дополненной реальностей авторы рассматривают руку – главный орган человеческого тела, ответственный за осязание и, следовательно, закрепляющий в качестве фундаментального способа постижения регулярной реальности гаптику. Соответственно, ключом к пониманию того, как виртуальная и дополненная реальности осуществляются и даются, может служить введенное Аристотелем понятие «энтелехия». Если, по Аристотелю, душа как рука является энтелехией естественного тела, то рука, одетая в киберперчатку, которая делает возможным пребывание в виртуальной реальности, является энтелехией тела, конвергированного с электронно-цифровой средой. В случае с дополненной реальностью рука не обязательно нуждается в техно-облачении, поэтому она оказывается энтелехией нетехнологизированного тела, погруженного с ее помощью в электронно-цифровую среду. Как следствие, виртуальная и дополненная реальности сами по себе выступают в качестве энтелехий, т. е. осязаемых, или, иначе говоря, гаптически переживаемых, форм и образов бытия. Авторы делают вывод, что и виртуальная реальность, и дополненная реальность зависят от человеческого опыта и что обе они онтологически безответственны. Позволяя человеку осмыслить его собственное существование в дарованных ему аффордансах, виртуальная и дополненная реальности демонстрируют, как человеческое тело реагирует на работу головного мозга, погружающегося в виртуальные и дополненные миры.

Второй Ватиканский Собор был уникальным событием в истории Римо-католической церкви. Созванный по инициативе папы Иоанна XXIII, он должен был сделать Римо-католическую церковь более понятной для современного общества, более приближенной к людям. Главной целью Собора было так называемое aggiornamento – обновление. Феномен обновления церковной жизни состоял в том, чтобы, с одной стороны, ее модернизировать, приблизить к светскому обществу, с другой – сохранить все те традиции, на которых она веками зиждилась. Поэтому в документах собора встречается другое слово французского происхождения – ressourcement, что означает возвращение к первоистокам на основе Священного Писания и трудов Святых Отцов Церкви. На Втором Ватиканском Соборе феномен «aggiornamento» появился благодаря представителям такого течения в Римо-католической церкви, как «новое богословие». Представители этого течения продвигали те идеи, которые стали фундаментальными в решениях Второго Ватиканского Собора. Часто данное движение отождествляли с модернизмом, поскольку некоторые идеи представителей «нового богословия» казались очень близкими к данному направлению. Однако то, что в корне отличает их друг от друга, – это отношение к традиции. Для представителей «нового богословия» было важно возродить христианство в том варианте, в котором оно существовало изначально, поэтому они ратовали за возвращение к истокам, за экуменическое движение, за сближение с инославием и литургическое возрождение. Все эти идеи можно четко проследить и в документах Второго Ватиканского Собора. И все это характеризуется словом «обновление».

коммерциализация искусства – естественный процесс, сопровождающий художественное творчество с момента его институционализации в качестве профессиональной деятельности и закрепления в системе общественного разделения труда. Однако до недавнего времени коммерческая ценность произведения была вторичной, производной от его художественно-эстетической ценности, в то время как сегодня она способна оказать существенное влияние на отношение зрителя к художественному творению, оценку и общественное признание творчества автора и даже на само определение искусства. Цель статьи – раскрыть основные противоречия и инверсии современного искусства, вызванные процессом его коммерциализации, и показать те механизмы, которые само искусство и общество в целом вырабатывают для преодоления и/или компенсации этих противоречий. Так, ряд внутренних, содержательных трансформаций искусства в ХХ веке можно проинтерпретировать как «ответ» (защиту/сопротивление/приспособление) на процесс его интенсивной коммерциализации: отказ от ремесленнической составляющей художественного творчества (например, реди-мейд М. Дюшана), «дематериализация» искусства (появление и развитие таких художественных форм и жанров, в которых сведена к минимуму зависимость произведения от собственного материально-физического субстрата). Автор полагает, что для сохранения сущностных характеристик искусства в условиях тотальной коммерциализации продуктивными являются не попытки вывести его за пределы товарно-денежных отношений, но, скорее, внедрение таких инструментов и практик, которые позволили бы сделать рыночную стоимость произведения адекватной его «эстетической стоимости» (в терминологии Ж. Бодрийяра, художественно-эстетической ценности), а не «знаковой» (способности произведения быть объектом социального различия, престижа). В качестве таких инструментов автор рассматривает идею киберкоммунизма, «музей подделок» (отказ от фетишизированно-преувеличенного превозношения оригинала произведения в противовес копии)

Данная статья посвящена изучению герменевтической и семиотической специфики современной конспирологии. конспирологический миф представляет комплекс мифологических нарративов, интерпретирующих социоисторические процессы и явления как результат целенаправленного действия могущественных сил, тщательно скрывающих свое существование или какое-либо отношение к этим явлениям и процессам. Сегодня конспирология успешно превращается в одну из массовых идеологий, обретая сторонников среди различных социальных, возрастных, профессиональных и конфессиональных общностей. Расцвет конспирологической мифологии приходится на эпоху постмодерна. Постмодернистская идеологема о множественности истин и равноценности дискурсов оказалась тем парадигматическим основанием, на котором произошло развитие конспирологии. Анализ конспирологической дискурсивной среды позволил нам выделить следующие типы конспирологии: паранаучная, религиозная, политическая, медицинская, техногенная и фантастическая. Агенты и акторы конспирологического заговора и их противники образуют иерархические страты по степени могущества, посвящения в тайные знания, влияния на социальные процессы. Иерархические модели в конспирологии усиливают иллокутивный потенциал дискурса. Проведенные исследования дают возможность сделать вывод, что конспирологический миф представляет собой особую герменевтическую систему, позволяющую формировать конкурентные дискурсы, претендующие на способность выполнять этиологическую функцию и при этом сакрализировать повседневность, интерпретируя ее как пространство «священной борьбы» с могущественными врагами. Будучи во многом продуктом архаической культуры, конспирологический миф сохраняет присущий архаике особый тип рациональности, оказывающийся легко совместимым с эпистемологическими установками современной массовой культуры.

На основании данных современной постфрегеанской логики (Я. Хинтикка, В.М. Лурье и др.) автор рассматривает множественность виртуальных миров в тетралогии карлоса Руиса Сафона «кладбище забытых книг» (2001–2016). Опираясь на идею «нулевого произведения» (Х.Л. Борхес, к. кампс Мундо) и особенно – на философию русской литературы В.Н. Топорова («Вещь в антропоцентрической перспективе, или Апология Плюшкина»), автор предполагает, что в тетралогии не дается окончательного нарратива о судьбе одного из главных героев – Давида Мартина – и что можно вполне полагать судьбу его и его подруги кристины Сагниер аналогичной судьбе персонажей гетевского «Фауста», о спасении которых благодаря любви, творчеству и тяге к вечной женственности мы узнаем из завершения драмы. В статье рассматриваются некоторые возможные прецеденты к тетралогии Руиса Сафона («Дом на берегу» Дафны Дюморье, «О любви и прочих бесах» Габриэля Гарсиа Маркеса) и выдвигается – с опорой на мысли Вальтера Беньямина и Жиля Делеза – предположение о существовании двух больших групп литературных произведений, посвященных множественности миров: в первой группе искупление героев мыслится и изображается как чисто психологическое или виртуальное, а дьявол (да и духовный идеал самих героев) – как несуществующий. Произведения Руиса Сафона явным образом относятся ко второй категории – утверждающих реальную онтологию виртуального мира: так, конечное прибежище Мартина и кристины напоминает лимб у Данте и Михаила Булгакова. Следовательно, мы полагаем реальным существование как корелли (как или самого лукавого, или его высокопоставленного представителя), так и места окончательного искупления для Давида Мартина – в полном соответствии с постфрегеанской логикой виртуальных миров и отчасти даже вопреки указаниям самого автора (впрочем, данным сквозь дымку виртуальности) в только что вышедшем четвертом томе тетралогии – «Лабиринте призраков»

В статье исследуется проблема понимания природы человека в двух аспектах: является ли «природой» физиология человека, на которой затем вырастает культура как подчиненный момент, или культура по мере своего развития подчиняет себе физиологию человека? Указанные точки зрения рассматриваются путем последовательного смещения с позиции эволюционизма, кладущего в основу понимания природы человека физиологию, к позиции культурно ориентированного понимания человека. При этом в культурно ориентированной концепции можно выделить как подход дуализма, пытающегося совместить физиологию и культуру как отдельные моменты целого, но с упором на культуру, так и подход монизма, диалектически подчиняющего физиологию культуре. Важным моментом монистического подхода выступает понимание взаимоотношения двух качеств, одно из которых предстает как предпосылка другого. В работе показано, что предпосылки данного качества отличаются от самого качества, но входят в него в преобразованном и подчиненном виде. Это приводит некоторых исследователей к неверному пониманию сущности данного качества, редукции ее к сущностным моментам прежнего качества, несмотря на то, что отдельные эволюционисты признавали несводимость между двумя рассматриваемыми качествами. Представители диалектического монизма обнаруживают в таком переходе скачок, перелом, в результате которого меняются качество и его сущность, выявляемая именно в данном качестве, а не в его предпосылках. В статье отношение между двумя качествами даны в виде отношения физиологии и культуры. Физиология является одной из предпосылок человеческой природы, но главной предпосылкой выступает общественная трудовая деятельность, создающая культуру.

В предлагаемой работе в понятии «философия человека» дается его широкая трактовка, не сводимая к природе или другим характеристикам человека. Это вся проблема человека, обобщенная и выраженная в философских терминах, это целостная концепция человека и комплексная система его изучения на основе взаимодействия общественных, естественных и технических наук. Логика подсказывает рассмотрение проблемы человека в истории философии, далее обсуждаются вопросы методологии исследования в свете современной науки и анализируются такие фундаментальные основы, как сознание, происхождение, влияние глобализационных процессов и трансформации общества на социальный образ человека, будущее человека и т.д.

В своей новой книге автор, последовательно анализируя идеологию либерализма, приходит к выводу, что любые попытки построения в России современного, благополучного, процветающего общества на основе неолиберальных ценностей заведомо обречены на провал. Только категорический отказ от чуждой идеологии и возврат к основополагающим традиционным ценностям помогут русским людям вновь обрести потерянную ими в конце XX века веру в себя и выйти победителями из затянувшегося социально-экономического, идеологического, но, прежде всего, духовного кризиса.

На протяжении тысячелетий религия держала монополию на определение реальности, определяла жизнедеятельность народов и цивилизаций. До настоящего момента религиозные мужи с осторожностью относятся к науке. Позиция ученого столь же осторожна и критична по отношению к религии. Вера и наука базируются на разных онтологических и гносеологических ориентирах. Балансировать на двух позициях удается далеко не каждому. В современном кросскультурном мире, в хаосе экзистенциональных проблем Saecularis, набирая форсаж, срывается в штопор, а Religio Renascentiae приобретает формы гротеска. В постмодернистском сознании образовался семантический барьер между «ratio» и «νοῦς». Но боги и ангелы не умерли – в хаосе мировоззренческой эклектики они стали депрессиями, психозами, неврозами, биполярными эмоциональными расстройствами и т. п. Обыватель тщетно старается стереть древние голоса массового бессознательного и превратить их в пыль под ногами на асфальте натоптанных дорог мегаполиса. В статье анализируется проблематика религиозной веры через призму модернистской ее рефлексии. Вера позиционируется как религиозные ориентации в дилемме социального и индивидуального, позитивного и негативного. В работе предпринята попытка проследить аспекты мимикрии сакрального и религиозного под современное секулярное сознание, в котором религия анализируется с рациональнорефлексивной позиции как критерий социальных деструкций и размежеваний, как консолидатор индивидуальной идентичности. Психологический акцент в исследовании обусловлен убеждением авторов в его наиболее рельефном, утилитарном и вместе с тем понятном современному человеку тезаурусе.

Статья посвящена разработке методологии, которая позволит сформулировать понятие «арктическая идентичность». Для этого необходимо представить противоречия, свойственные содержанию указанного понятия. Данные противоречия являются выражением изначальной противоречивости арктической идентичности как предмета исследования. Они могут дополнять друг друга по мере того, как обнаруживается более глубокое содержание арктической цивилизации. Реализуется такая методология в два этапа. Сначала отмечается, что человеческая природа в Арктике способна к серьезным трансформациям, и объясняется, какие именно плодотворные открытия в области самопознания могут быть сделаны людьми в Арктике. Далее показано, каким образом арктическая цивилизация взаимодействует со всем остальным человечеством и как способна оказывать на него влияние. Привлечение материалов путешествия В.И. НемировичаДанченко на Кольский полуостров в 1873 году помогает аргументировать необходимость трансформации современного научного мировоззрения для постижения идентичности северного человека. Рассмотрены черты названной идентичности, в частности подчеркнуто то, что человек на Севере способен иначе воспринимать пространство и извлекать из него информацию в интуитивной форме. Это позволяет надеяться на то, что благодаря диалогу людей с северной идентичностью и приезжих, стремящихся к расширению сознания на Севере, человечество может обнаружить в себе резервы для нового варианта развития. Тогда северная идентичность окажет влияние на процесс формирования новой идентичности человечества в целом: человечество в чем-то станет северным, а Север будет становиться все более универсальным.

В данной статье проводится сравнительный анализ антропологических позиций британского монаха Пелагия и нидерландского гуманиста XVI века Эразма Роттердамского. Раскрываются общие мотивы формирования их постулатов о духовных возможностях человека: эти постулаты схожи и имеют одинаковую основу возникновения. При анализе богословских концепций Пелагия кратко рассматриваются антропологические взгляды его главного оппонента по данному вопросу – Аврелия Августина. Также в работе дана характеристика теологическим построениям немецкого реформатора Мартина Лютера, открыто выступавшего против некоторых философских идей Эразма Роттердамского. Показано, что, несмотря на внешнюю схожесть антропологических постулатов Эразма с доктринами Пелагия, позиция нидерландского гуманиста все же находится в русле католической ортодоксии. Автор приходит к выводу о том, что обвинения, которые Лютер выдвигал против роттердамского мыслителя, называя его последователем «пелагианской ереси», не вполне корректны. Актуальность настоящей статьи обусловлена тем, что среди множества христианских конфессий до сих пор нет единого взгляда на природу человека и его роль в деле спасения. Доктринальные вопросы христианского богословия, рассмотренные автором, остаются предметом горячих споров среди евангельских христиан арминианского и реформатского направлений. Цель данной работы заключается в оценке степени влияния пелагианских идей на философское творчество Эразма Роттердамского. Научная значимость состоит в том, что пелагианская концепция так называемого антропологического оптимизма, которая периодически возрождалась в истории христианской церкви и приводила к ожесточенным дебатам, остается малоизученной в отечественной религиозно-философской литературе

Статья посвящена проблеме зарождения такого религиозного понятия, как исповедь, и ее исторической трансформации от добровольного публичного признания вины до принятия на себя покаяния и соответствующего вине наказания. Цель работы заключается в последовательном представлении всех этапов становления данного церковного ритуала в восточной православной и западной католической церквях. Такой подход позволил обнаружить общие корни зарождения практики исповеди в раннем христианстве. Автор обратился к истории возникновения исповедного чина в восточной православной церкви на примере греческой, южно-славянской и русской, также подробно исследовал зарождение процедуры исповеди в католической церкви как очищения души единожды в жизни, а именно перед лицом смерти, и развитие этого процесса до наших дней, когда существует установленная процедура, проводимая регулярно с целью очистки совести и освобождения от совершенных грехов. Одной из задач исследования было проследить процесс превращения исповеди в покаяние со времен раннего христианства до эпохи Реформации в Европе. Совершенствование таинства исповеди, постепенное выделение ее в отдельную процедуру, порядок прохождения которой заранее известен как священнику, так и верующему, способствовали тому, что со Средних веков католическая церковь постепенно поставила под контроль не только деяния, но и помыслы своих адептов. С приходом Реформации, с момента оглашения Мартином Лютером своих тезисов, направленных против самой сути католической церкви, внутри церкви начинает формироваться новая религия, а вместе с этим и новая рациональность, затронувшая затем все сферы жизни верующих. Протестантизм устанавливает новые правила, и они менее отягощены торжественностью и значимостью в смысле духовной наполненности. Протестантская этика, основанная в первую очередь на рациональности как в отношении веры, так и самой жизни, вносит радикальные изменения в жизнь церкви и прихожан, в частности отмену таинства исповеди.

В данной статье раскрывается проблема сохранения природы человека в условиях глобализации современной цивилизации с позиций учения В.И. Вернадского о биосфере и ноосфере. Показано, что загрязнение природных экосистем в ходе хозяйственной деятельности человека приводит к нарушению миграции атомов биогенных и токсичных химических элементов в биосфере и возникновению экологически обусловленных заболеваний. Приводится пример искусственно созданной человеком череповецкой техногеохимической аномалии. Рассматривается философский аспект указанной проблемы с точки зрения сохранения естественных биогеохимических круговоротов в биосфере, поскольку данная тема связана с процессами преобразования неживой и живой материи. В научный оборот вводится новое философское понятие «дезадаптогенез», обозначающее процесс возникновения и развития дезадаптаций у человека под влиянием социоприродных и техногенных факторов среды. Обсуждается механизм протекания дезадаптогенеза в антропосфере, возникший в эпоху глобализации цивилизации в связи с интенсивным развитием новых технологий и успехами медицины. С учетом этого раскрываются естественнонаучные и философские аспекты эволюции человека и естественного отбора. Высказывается опасение по поводу неблагоприятного влияния техносферы и достижений научно-технического прогресса на ход эволюции человека. Представлен краткий философский анализ литературы по проблеме природы человека и описана этическая сторона указанного вопроса. В заключение сделан вывод о необходимости рационального природопользования для сохранения человека в биосфере и предупреждения неблагоприятного воздействия антропогенной деятельности на природу и общество. Автор считает, что анализ процессов дезадаптогенеза в антропосфере откроет новое и весьма перспективное направление исследований в социальной философии.

Признавая важность типизации человека по различным основаниям и плодотворность таких усилий в понимании человека, авторы пытаются выработать системно-философский подход и предлагают рабочую гипотезу, согласно которой человеческое бытие имеет три измерения — это «человек естественный», «человек искусственный» и «человек сверхъестественный», или, другими словами, «дочеловек», «человек» и «сверхчеловек». Это не три стадии развития человека, не три типа, а одновременно существующие в каждом человеке три ипостаси.

В монографию вошли исследования, целью которых является реконструкция контекстной истории аргументативных практик в различных областях интеллектуальной культуры Западной Европы Античности, Средневековья и раннего Нового времени: в богословской мысли, в естественных науках, в схоластической философии, в литературе гуманистического движения. В центре внимания авторов монографии — важнейшие для донововременной европейской интеллектуальной культуры полемические сюжеты; аргументативная структура философских, научных и богословских сочинений; коммуникативные условия функционирования философского и научного знания; жанровые и логико-семантические особенности философских и научных текстов полемической направленности. Традиционная «перспективистская» модель развития научных и философских концепций, господствующая в историко-философской и историко-научной литературе Нового времени, в монографии подвергается пересмотру. История философской и научной мысли предстает как серия трансформаций аргументативного поля философских и научных концепций — как история изобретения аргументов и воспроизводства полемических практик. В своей версии реконструкции историко-философского процесса авторы монографии стремятся максимально учитывать многообразие «внетеоретических» факторов развития философии и науки — социальных, политических, институциональных. Философские и научные концепции, тезисы, идеи анализируются как продукты речевых практик, определяемых коммуникативным узусом господствующих форм интеллектуальной культуры.

Маркс? Набивший оскомину за советское время заплесневелый «основатель марксизма-ленинизма?» ВЫ УДИВИТЕСЬ! Такого Маркса никогда не существовало. Как и марксизма-ленинизма. Либо марксизм, либо ленинизм! Подробности — на оставшихся страницах.

В статье представлены научные результаты многолетних авторских исследований в области сакральной географии, феноменологии религии и религиозной антропологии народов Европейского Севера России. Целью данной работы являются рассмотрение топоса бани в сакральном ландшафте арктических и субарктических регионов Русского Севера, раскрытие в банном релаксационно-гигиеническом и лечебно-оздоровительном действах десакрализованного наследия архаического священнодействия («феургии», по П.А. Флоренскому). Объектом исследования выступают севернорусская и финно-угорская банные традиции Европейского Севера России, которые исторически связаны с территориями новгородской колонизации. Методологическую базу составляют структурно-семиотический, сравнительно-типологический и герменевтический анализ. В работе изложены концептуально-теоретические аспекты изучения феномена бани как архаического святилища-храма, обладавшего мощной сакральной энергией, воплощавшейся в цикле банных ритуалов, в инициатических и медицинских практиках, направленных на «поновление» – «второе рождение» человека. Одним из важнейших научных результатов исследования стала авторская концепция тождества сакрального статуса бани и кузницы, основанного на идее «изготовления», «закаливания», «перековки» человека в процессе совершения трансформационного, транзитивного ритуала прохождения сквозь «огонь и воду». Проведя структурно-семиотический и сравнительно-этнографический анализ феномена банного действа в контексте религиозной антропологии и этноэкологии народов Европейского Севера России, автор приходит к выводу о том, что баня в финно-угорской и севернорусской традициях выступала универсальным святилищем-храмом, в котором совершались архаические ритуалы жизненного цикла человека – от его зачатия-рождения до смерти и посмертного существования.

В год столетия Октябрьской революции особый интерес вызывает творчество венгерского философа и литературоведа Дьёрдя Лукача (1885–1971), одного из виднейших марксистских теоретиков и выдающегося представителя европейского коммунистического движения. Под корешком настоящего издания собраны три его работы: новый комментированный перевод «Истории и классового сознания» (1923), а также малоизвестные российскому читателю «Хвостизм и диалектика» (1926) и фрагменты «Тезисов Блюма» (1928), позволяющие лучше понять теоретические и политические аспекты философии мыслителя и направление эволюции его взглядов в период 1920-х гг. Во вступительной статье, написанной С. П. Поцелуевым, автором перевода публикуемых текстов, творчество Д. Лукача трактуется в актуальном идейно-политическом контексте левого движения.

Монография посвящена проблеме соотношения морали и политики в контексте основных политических идеологий современности: либерализма, консерватизма, марксизма и социализма, феминизма, экологизма, коммунитаризма, национализма и анархизма. В рамках предложенного авторами интегративно-когнитивистского подхода разработана аналитическая модель «базовые концепты – ассоциированные моральные фреймы», позволяющая выявить определяющее содержание идеологии, а также возможности и перспективы ее развития в XX–XXI вв.

Ив Конгар (1904–1995) – один из самых выдающихся западных богословов. В круг его исследовательских интересов входила как пневматология (учение о Святом Духе), так и экклезиология (учение о Церкви) и антропология (как учение о человеке). Антропология Ива Конгара носит синтетический характер: она включает в себя как учение о Церкви, так и учение о Святом Духе, поэтому сам Конгар называл ее пневматологической. В учении о человеке Ива Конгара выделены следующие аспекты: творение человеческой личности по образу Божию, повреждение Божественного образа первородным грехом, исцеление и обожение человечества, совершаемое Иисусом Христом во Святом Духе. Конгар совмещал в своем учении о человеке как об образе Божием восточно-православное понимание образа Божьего и понимание блаженного Августина. Следуя философии персонализма, Конгар учит, что каждая личность несет в себе образ Божий – уникально и неповторимо. Через эту уникальность в нас проявляется образ Триединого Бога. Однако подчеркивая уникальность и неповторимость отдельно взятой человеческой личности, Конгар учит о единстве всего человеческого рода. Для Конгара человек – это микрокосм, существо, наделенное свойствами духовного, материального и чувственного. В связи с этим Конгар говорит об особом призвании человека – соединить весь тварный мир с Богом. Обитание Святого Духа является залогом будущей вечной жизни за гробом, где каждый человек, в котором обитает Святой Дух, будет иметь возможность лицезреть Бога таким, каков Он есть. Спасение человека и обитание Святого Духа, согласно Конгару, осуществляются не в индивидуальном порядке, но совместно с другими человеческими индивидуумами, каковые составляют Церковь. Именно в Церкви и через Церковь, которая есть Тело Христово и храм Святого Духа, каждый человек становится также Храмом Святого Духа.

Слово с приставкой «мета» возникло в Древней Греции – метафизика, т.е. то, что не включалось в физику. Эту приставку использовал Ф. Бэкон. Такой способ образования слов в 1970-е годы использовали для названия исследований философии метанаукой. В этом смысле в настоящее время применяют термин «метафилософия», обособлена такая секция на всемирном философском конгрессе. Метафилософией является подборка материалов автора последних лет, подготовленных для конференций (не все опубликованы), откликов на публикации и т.п. Их назначение – популяризация эвристического потенциала классической философии как науки о науке в качестве орудия теоретизации всех наук. Они – продолжение аналогичных книг.

Пособие представляет собой составную часть учебно-методического комплекса дисциплины «Современные проблемы философии», разработанного в соответствии с требованиями СУОС СКФУ. Пособие предназначено для студентов, обучающихся в магистратуре по направлению подготовки 47.04.01 Философия, профиль: «Управление коммуникациями».

Пособие представляет собой составную часть учебно-методического комплекса дисциплины «Онтология и теория познания», разработанного в соответствии с требованиями СУОС СКФУ. Включает девять тем практических занятий по данной дисциплине, а также рекомендуемую литературу и приложение.

В статье анализируется трактовка исторического познания в герменевтической феноменологии Густава Шпета. Особое внимание уделяется проводимому Шпетом различению двух типов рефлексии – «положительной» и «отрицательной» философии. Показано, что данное различие имеет существенное значение для самоопределения философии истории как дисциплины в современном – постметафизическом – контексте. Суть «отрицательной» философии, согласно Шпету, состоит в том, что все многообразие философских проблем редуцируется к теории и методологии научного познания, а философия как таковая отождествляется с философией науки. Наиболее ярко эта тенденция проявилась в неокантианстве. В качестве продуктивной альтернативы методологизму неокантианства Шпет выдвигает проект обновления «первой философии», в рамках которого философия истории переосмысливается в феноменолого-герменевтическом ключе. В статье выявляются основные аргументы, выдвигаемые Шпетом против философии истории Генриха Риккерта. Руководствуясь принципом логического единства науки, Шпет отвергает присущий концепции Риккерта методологический дуализм. В трактовке Риккерта философия истории сводится к логике исторического познания и методологии исторической науки, а последняя, в свою очередь, ставится в зависимость от аксиологии. Шпет же настаивает на принципиально иной трактовке указанных дисциплин: основную задачу философии он усматривает в предваряющем раскрытии истории как специфической действительности, в экспликации «идеи истории», конститутивной для области исторического бытия. Критика Шпетом философско-исторической концепции Риккерта не означает возврата к «докритическим» наивно-спекулятивным историософским построениям, характерным для мыслителей французского Просвещения. Решающий момент, отличающий философию истории Шпета от классических теорий исторического процесса, – трактовка исторической реальности как реальности семиотической и герменевтической, т. е. подлежащей пониманию и интерпретации. Предложенная Шпетом трактовка исторического познания, соотношения философии и логики истории органично вписывается в идейный контекст онтологического поворота и может быть поставлена в один ряд с концепциями Гуссерля, Хайдеггера, Гадамера.

Книга, которую Вы держите в руках, - рассказ о философских союзах, чье творчество освещено обоюдной любовью, о единстве философии и Эроса, о том, как из переплетения личных и творческих судеб выкристаллизовываются философские тексты. Это летопись страстей людей разных эпох, живших в разных странах, работавших в разных мыслительных парадигмах. Пронзительный трагизм всех без исключения жизненных судеб превозмогается сотворчеством, радостью общения с близким по духу человеком, обретением смысла жизни в страстном служении своему избраннику и своему призванию. В этом томе нет двух схожих очерков, нет двух похожих историй. Начинается книга с рассказов о любви и творчестве супружеских пар. Затем следуют эссе о любви невозможной: о влюбленных, обреченных на разлуку, о тех, кто, будучи близким и любящим, так не стал любимым. Следующий блок текстов - истории любви запретной, взрывающей общественный уклад, сопряженной с чередой трудных болезненных решений самих влюбленных. Завершают сборник истории любви духовной. Книга написана с привлечением редких архивных материалов, эпистолярного наследия, личных заметок, мемуаров и дневниковых записей философов, содержит фрагменты еще не публиковавшихся на русском языке академических трудов и писем зарубежных мыслителей.