Правду сказать, ловля
бабочек ни как не входило в строгий режим, установленный
начальником зоны, или как говорят, познавшие меч Фемиды, кумом
или хозяином, его звали Пан Голова, Фигнер Генрихом Соломоновичем. <...> Были и американские полицейские, и
французские ажаны, и английские бобби, и карабинеры, которые
пересеклись по воле судьбы, в той или иной мере – это зависело лишь от
разнообразия сроков отсидки, с нашими гуманными законами. <...> Хотя, ещѐ с детского
садика и начальных классов школы воспитывалось, вбивалось всем в
несозревшие умы, что это «бяка», очень нехорошо, несовместимо с
личностью и т.д. <...> Желание стучать как-то само собой отпадало и не сеяло в
заблудших умах зэков порочное зерно человеческой глупости. <...> Своя огромная библиотека, почему-то названная «Ленинской»,
оборудована компьютерами и вторым выходом в Интернет, первый был
выход на свободу после отсидки, как всем было подлинно известно,
незаслуженного срока. <...> И Миша доходчиво, и довольно таки убедительно и
просто, на уровне одесского биндюжника, объяснял заблудшим умам
следующий расклад: «Государство, за мой честный труд и усердие
положила мне 14 тысяч и плюс бесплатное обмундирование, шоб я был
так одет. <...> В белом кашне и красной, свежей
розой в петлице пиджака от Кардена, даже зимой, он выходил из
машины, предварительно распахнутой охранником, возможно в этой
процедуре была вся сущность наличия сикьюрити. <...> Я бы мог, конечно,
дать и своѐ белоснежное кашне для такой процедуры, но с ещѐ большим
удовольствием и желанием я бы хотел видеть его на вашей лебединой
шейке в раскачивающем положении тела у потолка где-нибудь в
сортире ». <...> Ею заведовал Лѐва
Мендель, имеющий 6 лет отсидки за наезд на члена союза писателей,
восьмидесятилетнего Самуила Абрамовича Айсберга. <...> И даже условный срок был, яро отвергнут любителями
литературы Самуила Айсберга, но ещѐ более почитаемую ими печатную
продукцию денежных знаков, присяжных заседателей. <...> Так
Генрих Соломонович <...>
Позолоченная_Фемида.__Сборник__Поэзия_и_проза.pdf
ИГОРЬ КАЗАНЦЕВ
ПОЗОЛОЧЕННАЯ ФЕМИДА,
ИЛИ
МУСОРА НА ХУТОРЕ БЛИЗЬ ДИКАНЬКИ.
Роман
(исходит из уст старого одессита)
Глава 1
Хутор
Видит Бог! А он таки всѐ видит, и великий классик не стал бы
бросать в меня камень за столь нахальное, и бесцеремонное вторжение
в его литературное наследие. Потому, как он был интеллигентным
человеком, и бросание камней и булыжников было привилегией лишь
мирового пролетариата. Однако, так географически и гармонически, и
можно даже сказать, исторически совпало и идеально вписалось в наше
повествование сия среда обитания наших героев.
Никто же не станет отрицать, что существует наша Одесса и Одесса
у этих янки, а Техас и Москва в приморском крае. И не надо мучить
вашу психику, ища на мировой карте, неизвестно кем и по какой
причине, произошли такие совпадения. Но это истинно так, и я скажу
вам почему. Даже старожилы не помнят, а я у них спрашивал, когда они
были таки живы, откуда взялось это название небольшой таѐжной речки
Диканька. И там, опять же пусть простит меня классик, существовала
зона. Да, самая настоящая зона. И смело, и даже можно сказать,
беспардонно зоной это географическое место не называли, а называли
хутором. То ли по причине протекания в непосредственной близи речки
с легендарным названием, то ли по другой исторически не ведомой
причине, но эта спец. зона существовала и, можно даже смело сказать,
процветала вместе с аборигенами указанной местности, а зэков
называли хуторянами. Вот если вас когда-нибудь посылали… идти на
хутор бабочек ловить, то это точно таки туда. Правду сказать, ловля
бабочек ни как не входило в строгий режим, установленный
начальником зоны, или как говорят, познавшие меч Фемиды, кумом
или хозяином, его звали Пан Голова, Фигнер Генрихом Соломоновичем.
Это была образцово-показательная тюрьма с утепленными
туалетами и прудом, в котором разводили карпов и гусей. Попасть на
эту зону можно было только по великому блату, или большой взятке,
или хотя бы наличие обрезания, или, в крайнем случае, иметь
постоянное место жительство в городе Одесса. Здесь скопилось столько
осужденных со смутным милицейским прошлым, оборотней в погонах,
таможенников, юристов и нарушителей того, что они сами и охраняли,
что невольно создавалось впечатление будто бы там, на воле давным1
Стр.1