Всеволод Михайлович Гаршин. Cказка о жабе и розе
Жили на свете роза и жаба.
Розовый
цветнике перед
обделанными
куст, на котором
расцвела
роза, рос в небольшом полукруглом
густо разрослись по старым, вросшим в землю клумбам и по дорожкам, которых уже
давно
в виде четырехгранных пик, когда-то выкрашенная зеленой масляной
краской, теперь совсем облезла, рассохлась и развалилась; пики растащили для
игры в солдаты деревенские мальчики и, чтобы отбиваться от сердитого барбоса с
компаниею прочих собак, подходившие к дому мужики.
А
цветник от этого
заплели
целыми
него
разрушения
хмель, повилика с крупными белыми цветами и мышиный горошек, висевший
бледно-зелеными кучками, с
стал нисколько не хуже. Остатки решетки
разбросанными
кисточками цветов. Колючие чертополохи
(вокруг
жглась, но
на жирной и влажной почве цветника
казались чуть не деревьями. Желтые коровьяки подымали свои усаженные цветами
стрелки
ещё выше их. Крапива занимала
распустилась
в хорошее
майское
эта зелень служила фоном для нежного и роскошного бледного цветка розы.
Она
утро; когда
почувствовала
был большой тенистый сад) достигали таких больших размеров, что
целый угол цветника; она, конечно,
можно было и издали любоваться ее темною зеленью, особенно когда
она раскрывала свои
лепестки, улетавшая утренняя роса оставила на них несколько чистых, прозрачных
слезинок. Роза
ясно в
точно плакала. Но вокруг нее все было так хорошо, так чисто и
это прекрасное утро, когда она в первый раз увидела голубое небо и
свежий утренний ветерок и лучи сиявшего солнца, проникавшего ее
тонкие лепестки розовым светом; в цветнике было так мирно и спокойно, что если
бы она
могла
тонкий и свежий запах, и этот запах был ее словами, слезами и молитвой.
А
местечко потенистее и
не
радовалась
ни
плоским брюхом, сидела довольно жирная старая жаба, которая проохотилась целую
ночь за червяками
посырее. Она сидела, закрыв перепонками свои жабьи
глаза, и едва заметно дышала, раздувая грязно-серые бородавчатые и липкие бока
и отставив одну безобразную лапу в сторону: ей было лень подвинуть ее к брюху.
Она
утру, ни солнцу, ни хорошей погоде; она уже наелась и
собралась отдыхать.
Но когда ветерок на минуту стихал и запах розы не уносился в сторону, жаба
чувствовала
его, и это
причиняло ей смутное беспокойство; однако она долго
ленилась посмотреть, откуда несется этот запах.
В цветник, где росла роза и где сидела жаба, уже давно никто не ходил. Еще
в прошлом году осенью, в тот самый день, когда жаба, отыскав себе хорошую щель
под одним из камней фундамента дома, собиралась залезть туда на зимнюю спячку,
в
нем
цветник в последний раз зашел маленький мальчик, который целое лето сидел в
каждый
маленький мальчик
глазами и большой головой на
худеньком
кроме
окна; она читала книгу или шила что-нибудь и изредка поглядывала на брата. Он
был
ясный день под окном дома. Взрослая девушка, его сестра, сидела у
лет семи, с большими
теле. Он очень любил свой цветник (это был его цветник, потому что,
него, почти никто не ходил в это заброшенное местечко) и, придя в него,
садился на солнышке, на старую деревянную скамейку, стоявшую на сухой песчаной
дорожке, уцелевшей
около самого дома, потому что по ней ходили закрывать
ставни, и начинал читать принесенную с собой книжку.
- Вася, хочешь, я тебе брошу мячик? - спрашивает из окна сестра. - Может
быть, ты с ним побегаешь?
- Нет, Маша, я лучше так, с книжкой.
И
он
чащу
сидел долго
внизу, между корнями куста, на сырой земле, как будто прилипнув к ней
и мошками
могла в самом деле плакать, то не от горя, а от счастья жить. Она не
говорить; она могла только, склонив свою головку, разливать вокруг себя
кое-где бледно-лиловыми
деревенским домом. Цветник был очень запущен; сорные травы
никто не чистил и не посыпал песком. Деревянная решетка с колышками,
и под утро уселась отдыхать от трудов, выбрав
и читал. А когда ему надоедало читать о Робинзонах, и
диких странах, и морских разбойниках, он оставлял раскрытую книжку и забирался
в
Он садился на корточки перед толстым, окруженным мохнатыми беловатыми листьями
стеблем
втрое выше
его, и подолгу
муравьиный народ
бегает
цветника. Тут ему был знаком каждый куст и чуть ли не каждый стебель.
коровьяка, который был
смотрел, как
вверх к своим коровам - травяным тлям, как муравей
Стр.1