Стихи сегодняшней нашей жизни «Только усталый достоин молиться богам». <...> ) От этой небольшой книжечки не хочется отрываться. <...> Невольно начинаешь искать аналогий в поэтических истоках — нет, тютчевское было холоднее и созерцательней, акмеистское — порывистей . <...> — С большой буквы, потому что разумею не только мироощущение поэта, но и Постигаемо е им. <...> Ключ к этому Постигаемому -— религиозное проникновение, «Звездная Книга», которую прочитал автор: «Горит алмазами Шатер Творца, Здесь все рассказано, Все до конца». <...> Мудростью, зачерпнутой в Книге, автор хочет поделиться с читателем, и вот гар - моническо е расплескивается по всем пьесам сборника в виде мягкого, лиричного ощущения примиренности . <...> Примиренности с миром: «Так и взял бы весь мир себе Крепко к сердцу прижал, ликуя! <...> ; примиренности с бытием («Моя рука», «Прозрачным сном прекрасна ночь моя», «Дунайская зима»); примиренности со смертью: смерть — «не исчезновенье, — возвращенье», и ожидание ее благостно: «Будь же мудрым! не проси, не требуй! <...> Скоро, скоро к суженой придешь И сухой кусок земного хлеба Золотистой вечностью запьешь! <...> 1850 г. В свете этой благостной примиренности складывается авторское представление о земном Добре («Если кошка пищит у двери» .) , решаются противоречия («Двойник»), глохнут мотивы горечи («Лишний») и еще менее слышные мотивы утраты , столь нередкие в зарубежной поэзии. <...> Автор не молит о «помиловании прошедшего», оно для него — лишь путь, приведший к мудрости, к «мягкому берегу — старости», за которым — Гармония. <...> Может быть, в этом и кроется обаяние книжни? <...> — Не в одном этом, но и — в богатстве поэтического инструментария автора: он не только размышляет, но и рисует, но и мастерски заставляет звенеть и петь отдельные строфы и строчки: «На сухом полотне заката Сок вишневый и бирюза», (стр. <...> 35). или: «Ящерицы с изумрудной спинкой Золотые гроздья стерегут» («Памяти горьких лет») Хороши авторские концовки — строфы или только двустишия <...>