В. Г. Белинский
Стихотворения Владислава Горчакова
Белинский В. Г. Собрание сочинений. В 9-ти томах.
Т. 2. Статьи, рецензии и заметки, апрель 1838 -- январь 1840.
Ред. Н. К. Гей. Подготовка текста В. Э. Бограда. Статья и примеч. В. Г. Березиной.
М., "Художественная литература", 1977.
OCR Бычков М. Н.
СТИХОТВОРЕНИЯ ВЛАДИСЛАВА ГОРЧАКОВА. Москва. В тип. Августа Семена, при
императорской Медико-хирургической академии. 1839. В 8-ю д. п. 42 стр. (из них 4 занимает оглавление и
8 чистых).
Признак разумности всякого явления есть его необходимость, тогда как, наоборот, признак
бессмысленности всякого явления есть его случайность. Закон этот всего разительнее выказывается в
произведениях ума и творчества человеческого. Вы читаете роман Вальтер Скотта, знаете, что это
вымысел, что ничего этого не было; но между тем принимаете в рассказанном событии такое живое
участие, как будто бы оно связано с собственною вашею жизнию; вы любите его героев или ненавидите
их, как будто бы они вам знакомы, будто бы вы их видели, знаете их в лицо; прочтя роман, вы
продолжаете его в своей фантазии, думая, что сталось с тем и другим лицом, как начало после того жить
то и другое лицо. Отчего это? -- оттого, что тут все необходимо, то есть что все события вытекают из
индивидуальностей действующих лиц, их личностей и характеров, всей их непосредственности, и из
взаимных их положений и отношений друг к другу; оттого что автор не положил тут ни одной случайной
черты, ни одного произвольного штриха, которые можно было бы выскоблить без ущерба и искажения
целого; но все его черты, до малейшего штриха, необходимы, следовательно разумны, а потому
неизменимы и незаменимы. Но не таковы некоторые петербургские и московские романы: и в них, повидимому,
все естественно, все оправдывается известными и достаточными причинами; но вы, назло
собственному рассудку и самим себе, как-то не признаете очевидности этих причин; но вас оскорбляет
самая простота и естественность этих событий, которые, по прочтении, смутно, хаотически бродят в
вашей памяти, как несвязные отрывки какого-то тяжелого и нескладного сна1, которого вы не можете себе
ясно припомнить, как ни сильтесь. Отчего это? -- оттого, что все эти события произошли и явились сами
по себе, без всякого соотношения к действующим лицам, без всякой зависимости от них, и это опять не
случайно, а по причине, потому что эти действующие лица не суть субъективные определения, возникшие
из зерна самой в себе замкнутой (чтоб не сказать немецким словом -- конкретной) мысли, носящие в
самих себе, а не вне себя свою необходимость или разумность, но безличные призраки, слепленные чрез
внешнее слепление отвлеченных признаков, и потому чисто случайные и произвольные. Точно так же,
посмотрите: вот стихи; они просты, как обыкновенная разговорная речь, чужды пестроты и яркости
цветов и красок; но вы невольно останавливаетесь над ними; но вы навсегда знаете их, если раз узнали, и
иногда, прочтя нечаянно и без внимания, вспоминаете и помните их уже после прочтения, к собственному
своему удивлению: значит, что в них все необходимо, что в них один стих ведет за собою другой и что не
рифма, а внутренняя, невидимая связь с первыми стихами условливает последние; не зная второй строфы,
вы узнаете ее, когда прочтете, как будто бы прежде знали ее, и вы безошибочно сами угадываете, что вот
этим стихом оканчивается вся пьеса. Напротив, у иного поэта стих и гладок, и звучен, и громок, образы
поразительны своею новостию и смелостию, мысль основная ярка и цветиста, а между тем вам не хочется
прочесть этих стихов, которыми вы, при первом чтении, может быть, восхищались; даже и не переставая
удивляться им, вы никак не можете удержать их в памяти, а если и достигаете этого, то усилием, и притом
так, что беспрестанно забываете; вам все кажется, что чего-то недостает в них; несмотря на их высокое, по
вашему мнению, достоинство, в них есть что-то странное: это что-то есть произвольность, случайность;
не сами собою сошлись эти стихи, вызванные волшебным скипетром чародея-поэта, нет, их свел
насильно, за ворот или напряженный, неестественный восторг, как бы от приема опиума или дурмана, или
конечная воля и самолюбие, при усильном труде; они могут быть исправлены, переправлены, изменены,
переменены, потому что не динамическою самодеятельною силою из ничего являющегося духа созданы
они, но сделаны механическим расчетом, обдуманным соображением. Истинный поэт, когда пишет,
видит перед собою все свое стихотворение в его целости; ложный, написавши два первые стиха с раза и
Стр.1