Иннокентий Анненский. А.Н.Майков и педагогическое значение его поэзии
---------------------------------------------------------------------------Серия
"Литературные памятники" Иннокентий Ф.Анненский, М., "Наука", 1979
OCR Бычков М.Н.
---------------------------------------------------------------------------Результаты
пятидесяти
пяти
лет
поэтической
Николаевича Майкова {1} были тщательно
деятельности
Аполлона
профильтрованы самим поэтом в 1893 г., в шестом издании его сочинений {2}.
Их набралось на три небольших, но компактных тома, что составляет
просмотрены, классифицированы и
в сумме
около 1500 страниц малого формата, причем я не считаю рассказов по русской
истории {3}, как стоящих особо. Издание, где
редактором и критиком, имеет свои
стороны: для чтения
поэт
и беглого
обзора
вообще, то к
преимущества, но и
поэтической деятельности
отполированные страницы самоиздания - находка; но критику
этими распланированными и очищенными волюмами последней
променял бы их на старые тетрадки да связку-другую пожелтевших
это применимо к поэту
сдержанный и
отвлеченный
скупой
характер, который
лирик, а поэзия его
отобщал ее
тот
индивидуальности поэта. Притом Майков почти не дал нам
своим стихам {4}, у него нет ни общего предисловия, ни
частного к "Двум мирам", да к переводам), ни отрывков из писем
или посвящении стихов, и, перечитывая
Кардуччи) {5}.
Да позволено мне будет начать мою сегодняшнюю
была читана в
объективного,
классическом поэте выражением
литературы
озаботились
заблаговременно
критического
Майкову особенно, так
носила
и
является собственным
свои отрицательные
писателя
нечего делать с
даты: он
от обстановки,
его томы, где, кроме
экстенсивный и
и
охотно
писем. Если
как он был
от
даже примечаний к
введения (кроме
при посылке
нескольких
объяснений к переводам, весьма объективных и сжатых, редактор отметил только
даты произведений, невольно вздохнешь о том, что у нас еще не в моде
комментарии к своим произведениям, как у
давать
заседании Неофилологического общества {6}.}
искреннего
желания, чтобы
собиранием
издания творений А.
без
итальянцев (например, Леопарди,
памятку {Первая глава
деятели русской
Майкова:
по нашем
материалов для
Н.
нравственно-поэтические облики таких людей, как он, не должны теряться для
истории нашего просвещения и истории всемирной поэзии, а
издания его творчество и поэтическая индивидуальность останутся закрытыми
для всестороннего исследования и истолкования. Нужны
письма.
Шестой и седьмой томы тихонравовского издания Гоголя
критического
варианты, черновики,
были, вероятно,
приняты большой публикой с некоторым недоумением {7}; между тем для историка
и критика это истинный клад, а груз, подъятый
господином Шенроком, является в их глазах именно той
покойным Тихонравовым и
драгоценной
глыбой
мрамора, из которой когда-нибудь поставят Гоголю настоящий памятник.
I
Первое, что невольно
отмечается
в поэзии Майкова, это необычайная
бодрость его таланта и свежесть, прочность его поэзии: те олимпийцы и герои
древности, с которыми поэт подружился еще в детстве, "средь пыльных мраморов
потемкинских палат" {8}, должно быть, поделились
с ним своей
Твой главный труд - еще он впереди:
К нему еще ты только копишь силы!
Он облачком чуть светит заревым,
И все затмит, все радости былые:
Он впереди - Святой Иерусалим,
То все была - еще Антиохия!
Если часть этой бодрости таланта, вероятно, следует приписать
прожитой и счастливо сложившейся жизни, то другая, несомненно, покоилась
коренных свойствах его натуры и вдохновения. Это была
одна из тех
спокойно
на
редких
гармонических натур, для которых искание и воплощение красоты является делом
естественным и безболезненным, потому что природа вложила красоту и в самые
души их. Созерцательно-рассудочные, эти люди не нуждаются для
фантазию, потому что
своего
творчества ни в сильных внешних возбудителях, ни в похвале, ни в борьбе, ни
даже в постоянном притоке свежих впечатлений; шум жизни, напротив, бременит
их, стесняет их
запас их впечатлений держится и
фильтруется долго и художественные образы складываются неприметно, медленно,
точно растут из почвы. Мысли этих поэтов-созерцателей ясны, выражения просты
и как бы отчеканены, образы скульптурны. Таков был у нас Крылов, таков был и
учитель Майкова Гончаровю, таков был и сам Майков.
Гончаров превосходно обрисовал нам два раза - в детстве
беллетристе Скудельникове {11} - этого снаружи пассивного
художника-созерцателя. На то же свойство в
Райского
своей художественной
и в
и бесстрастного
натуре
неоднократно указывал и Майков, например, в стихотворении "Ах, чудное небо,
ей-богу, над этим классическим Римом!" ("Очерки Рима" {12}, III, 1844), в
пьесе "Болото" 1856 г. и особенно "Мечтания" (XXII, "На воле").
Я одиночества не знаю на земле,
Забившись на диван, сижу; воспоминанья
Встают передо мной; слагаются из них
В волшебном очерке чудесные созданья,
И люди движутся, и глубже каждый миг
Я вижу души их, достоинства их мерю,
И так уж, наконец, в присутствие их верю,
Что даже, кажется, их видит черный кот,
Который, поместясь на стол, под образами,
Подымет морду вдруг и желтыми глазами
По темной комнате, мурлыча, поведет... {13} (1855).
Но самым характерным стихотворением в этой области является посвященное
Е. П. М. и написанное еще в 1842 г. Здесь
Майков
накопление внешних образов и их вторичное, отраженное появление в
разграничивает случайное
ночной
вечной
молодостью. Не удивительно ли, например, читать строки, которые пишет поэт в
год золотой свадьбы с Музой {9};
Стр.1