В одной из боковых аллей Невского бульвара сидел на
лавочке молодой человек лет двадцати пяти; он чертил задумчиво своей
палочкой по песку, не обращал никакого внимания на гуляющих и не подымал
головы даже и тогда, когда проходили мимо его первостепенные красавицы
петербургские, влеча за собою взоры и сердца ветреной молодежи и вынуждая
невольные восклицания пожилых обожателей прекрасного пола. <...> - Здравствуй, Рославлев! - сказал, подойдя к нему, видной молодой
человек в однобортном гороховом сюртуке, с румяным лицом и голубыми,
исполненными веселости глазами, - Что ты так задумался? <...> - Но кто тебе сказал, что я несчастлив? - перервал с улыбкою Рославлев. <...> И, братец! черт ли в этом счастии,
которое
сделало тебя
из
веселого
малого
каким-то сентиментальным
меланхоликом. <...> Там
увидим
мы
презабавные
физиономии: прегордых писцов из министерских
департаментов, глубокомысленных политиков в изорванных сюртуках, художников
без работы, учителей без мест, а иногда и журналистов без подписчиков. <...> ГЛАВА II
Не доходя до Казанского моста, Зарецкой сошел с бульвара и, пройдя
несколько шагов вдоль левой стороны улицы, повел за собою Рославлева, по
крутой лестнице, во второй этаж довольно опрятного дома. <...> В двух шагах от него краснощекой с багровым носом толстяк разговаривал
с худощавым стариком. <...> Конечно, пять блюд - больше
четырех; да не в счете дело: блюдца-то, сударь, там больно незатейливые. <...> Вот, например, Степан Кондратьевич: я уж его недели две не
вижу. <...> Здравствуйте, батюшка Степан Кондратьевич! - продолжал
толстой господин, обращаясь находящему человеку средних лет, в кофейном
фраке и зеленых очках,
который выступал, прихрамывая и опираясь на
лакированную трость с костяным набалдашником. <...> Учитель француз, дядька немец,
студенты
и
большая часть других
гостей столпились
вокруг Степана
Кондратьевича, который, устремив глаза в потолок, продолжал протирать очки и
посвистывать весьма значительным образом. <...> - Что новенького <...>
Рославлев,_или_Русские_в_1812_году.pdf
М.Н.Загоскин. Рославлев, или Русские в 1812 году
-------------------По
изданию: Загоскин М. Н. Рославлев, или Русские в 1812 году. М.:
Художественная литература, 1980. Иллюстрации А. Николаева.
Origin: проект О. В. Полякова "1812 год" от 24 февраля 1998 года
-------------------Роман
Печатая
мой
чувствительнейшую
наружные формы
изменились
этой
второй
исторический
благодарность моим
собою, но разделенные двумя
и физиономия
вместе
роман, я
считаю
соотечественникам
столетиями; я желал
русской нации совершенно
цели, но, во всяком случае, полагаю
за
долгом
принести
лестный прием,
сделанный ими "Юрию Милославскому". Предполагая сочинить эти два романа, я
имел в виду описать русских в две достопамятные исторические эпохи, сходные
меж
доказать, что
изменились, но
хотя
не
привязанность к вере предков и любовь к родимой стороне. Не знаю, достиг ли
я
моих
с ними: наша непоколебимая верность к престолу,
необходимым просить
читателей о нижеследующем:
1. Не досадовать на меня, что я в этом современном романе не упоминаю о
выдумка,
всех достопамятных случаях, ознаменовавших незабвенный для русских 1812 год.
2. Не забывать, что исторический роман - не история, а
основанная на истинном происшествии.
3. Не требовать от меня отчета, почему
не походят на
я описываю именно то, а не то
происшествие; или для чего, упоминая об одном историческом лице, я не говорю
ни слова о другом. И наконец:
4. Предоставляя полное право читателям обвинять
меня, если мои русские
гневаться на меня за то, что они не все добры, умны и любезны, или наоборот:
не смеяться над моим
умных, любезных и даже истинно просвещенных людей.
Тем, которые
в русском
тогдашнего времени - я признаюсь
офицер действительно был, под
в конце осады, а при начале оной.
Интрига моего романа основана
забыто; но я помню еще
заранее в
современных с нами русских 1812 года, я прошу, однако же, не
патриотизмом, если между моих русских найдется много
молчаливом
офицере узнают историческое лицо
небольшом анахронизме: этот
именем флорентийского купца, в Данциге, но не
на
время, когда оно было предметом
истинном происшествии - теперь оно
общих разговоров и
когда проклятия оскорбленных россиян гремели над главою несчастной, которую
я назвал Полиною в моем романе.
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
ГЛАВА I
"Природа
в полном цвете; зеленеющие поля обещают
наслаждается жизнию. Не
богатую жатву. Все
общей радости творения. Оно не смеет развернуться, подобно листьям и цветам.
Непонятное чувство, похожее на то, которое
грозою, сжимает его. Предчувствие какого-то отдаленного
пугает!.. Недаром, говорят
простолюдины, недаром
сочинитель
приступая
говорит красноречивый
к описанию
его имени. Сильный
предков, царь
"Писем
знаю, отчего сердце мое отказывается участвовать в
смущает нас пред сильною летнею
прошлого года так долго
несчастия меня
ходила в небесах невиданная звезда; недаром горели города, селы, леса и во
многих местах земля выгорала. Не к добру это все! Быть великой войне!"
Так
отечественной войны 1812 года. Привыкший считать себя
видимой судьбою народов, представителем всех сил, всего могущества Европы,
император французов должен был ненавидеть Россию. Казалось, она одна еще, не
отделенная ни
трепетала
державных
морем, ни безлюдными пустынями от земель, ему подвластных, не
любовию подданных, твердый в
вере своих
русской отвергал
все честолюбивые предложения
русского офицера",
Стр.1