Н. В. Успенский
В. А. Слепцов
Был ненастный ноябрьский вечер. Я сидел в своей комнате за письменным столом, вдруг дверь с
шумом отворилась, и я увидал дробную фигуру в очках с клинообразной бородой.
Выйдя из-за стола, я поспешил навстречу нежданному гостю, в котором узнал А.И. Левитова.
- Я тебе не помешал? - тихо спросил он, снимая с себя верхнее платье.
- Напротив, ты очень обрадовал меня своим посещением.
- Кажется, ты что-то писал?
- Начал рассказ из народного быта под названием "Змей".
- Это какой же такой "змей", уж не "огненный" ли?
- Видишь ли, в чем дело: некий сельский огородник вздумал по ночам делать визиты одной
придурковатой девке в то время, когда она находилась в объятиях Морфея... Мужики решили, что к ней
прилетает змей...
- Понимаю, понимаю!.. Я тоже обдумываю недурную вещицу, только сперва надо у кого-нибудь
заполучить авансу... А что же, - садясь на диван, умиленно проговорил Александр Иванович, - не
угостишь водочкой?
- Непременно!..
Мы выпили по стаканчику, беседа наша оживилась.
- Знаешь, какую новость я тебе сообщу? - торжественно возвестил мой "собрат по перу".
- А именно?
- На Знаменской улице в великолепнейшем доме открылась коммуна...
- Это что такое? Я тебя не понимаю... - Коммуна происходит от слова "communis" - общий...
Другими словами, открылось общежитие, благодаря почину, авторитету и энергии Слепцова... Ты не
знаком с ним?
- К сожалению, нет.
- "О-о! Познакомься непременно!" - скажу я словами Репетилова. Но что особенно прискорбно:
Василий Алексеевич после своей повести "Трудное время" не пишет ничего. Вот этаких людей-то сечь
да приговаривать: "Писать, писать, писать!"...
- Однако расскажи мне что-нибудь про эту коммуну.
- Дело в том, что в ней живут образованные молодые люди и девушки вместе, ежемесячно взнося
в общую кассу известную сумму денег, которыми заведует Слепцов... Что ж? Мысль во всех отношениях
прекрасная... Ты вот, например, платишь за свою комнату двенадцать рублей и за свои же деньги
подвергаешься оскорблениям со стороны невежественной квартирной хозяйки, умираешь с тоски в
одиночестве среди четырех облупленных стен, не имея и сотой доли тех удобств, которыми пользуются
обитатели коммуны, а там ты, сидя перед камином, можешь услаждать свой слух звуками пианино или
арфы, отводить душу беседой с интеллигентными людьми, имеешь под рукой все газеты и журналы... да,
наконец, прими во внимание женский персонал, который, что ни говори, немало способствует подъему
духа... Давай-ка выпьем...
- Ну, скажи, отчего бы нам с тобой не жить в таком раю?.. Для меня и для тебя совершенно
безразлично, кому ни платить двенадцать рублей в месяц...
- Нет! Нас с тобой туда не примут...
- Это почему?
- А вот на каком основании: сегодня у нас имеются деньжонки, а завтра и даже послезавтра - ни
гроша... В коммуне же требуется аккуратный взнос... там, брат, свой устав, составленный Слепцовым... Я
раз говорил ему, дескать, нельзя ли мне в качестве хоть парии как-нибудь приютиться у вас, хоть,
примером будем говорить, в кухне... "Ну, нет! - сказал Василий Алексеевич. - Это немыслимо, вопервых,
потому, что у нас в кухне наблюдается самый строгий, педантический порядок, а ты любишь
вследствие катара чуть не через две-три минуты плевать... Во-вторых, ты любишь выпить и из кухни
можешь как-нибудь ворваться в самую коммуну и бушевать... А главное, все вы, народные писатели,
страдаете безденежьем, а у нас живут люди более или менее обеспеченные: тут есть и дочка графа, и
сынок Тит Титыча... Нет, Левитов, ты эту кухню выбрось из головы... Я лучше буду по временам
оказывать тебе пособие в форме какого-нибудь пиджака, трех рублей, стеариновых свечей и так далее".
Так поедем, если хочешь? - возгласил Левитов, допивая последний стакан водки. - Об извозчике не
заботься... Слепцов ему заплатит.
Мы отправились... Я был немало изумлен, когда Левитов по приезде на Знаменскую улицу
Стр.1