Отвѣтъ на рецензiю.
"Гражданин", No 26, 1873
Оригинал здесь -- http://smalt.karelia.ru/~filolog/grazh/1873/26junN26.htm
Рецензiя на мою книгу "Мiръ какъ цѣлое", появившаяся въ журналѣ "Знанiе" (1873, No 1, стр. 2736),
хотя враждебна книгѣ по направленiю, но написана такъ ясно и отчетливо и имѣетъ въ такой степени
серьозный тонъ, что еслибы я не сталъ отвѣчать на нее, можно бы было пожалуй обвинить меня въ
маломъ интересѣ къ дѣлу, къ тому предмету, которому посвящена моя книга.
Но я нахожусь въ большомъ затрудненiи. Имѣю ли я право требовать, чтобы мой рецензентъ былъ
заинтересованъ мышленiемъ, былъ дѣйствительнымъ искателемъ истины? Какiя тяжкiя требованiя для
журнальнаго рецензента! Вполнѣ чувствую ихъ несоразмѣрность и несправедливость, а между тѣмъ
нельзя мнѣ отъ нихъ отступиться; такова моя книга, такова ея точка зрѣнiя, что разсуждать о ней иначе
значило бы упустить изъ виду самую сущность дѣла. "Вся моя цѣль", сказано у меня въ предисловiи,
"какъ будто состояла только въ томъ, чтобы во что бы то ни стало разбудить читателя, возбудить въ немъ
философскую дѣятельность мысли" (стр. IV). Слѣдовательно, мнѣ нужно теперь разобрать, достигъ ли я
своей цѣли, разбудилъ ли я рецензента, или нѣтъ? Я отъ него хотѣлъ мышленiя, -- значитъ съ этой
стороны и долженъ судить о томъ, чтò онъ написалъ.
Въ самомъ началѣ рецензентъ пишетъ: "Существенная часть книги, по словамъ автора, -первая"
(стр. 27). Вотъ сразу большая и важная ошибка; я этого и не думалъ и не говорилъ; я не называлъ
первой части существенною; я сказалъ только, что она излагаетъ главный взглядъ книги (стр. XIII). Но,
хотя вторая часть трактуетъ о болѣе частныхъ вопросахъ, я считалъ ее -- по строгости метода, по
тщательности обработки, наконецъ по большей опредѣленности разбираемыхъ ученiй -- не только не
менѣе, а даже болѣе существенною, чѣмъ первая часть. Между тѣмъ рецензентъ ничѣмъ этимъ не
заинтересовался и разсудилъ такъ: "Вторая часть составляетъ только критику существующихъ взглядовъ,
а не изложенiе опредѣленнаго ученiя. Слѣдовательно на первую часть мы и должны обратить главное
вниманiе" (стр. 27).
Это сл
довательно и нелогично, и очень для меня обидно: самая сильная часть книги не
удостоилась вниманiя рецензента.
Другiя слова моего предисловiя безъ моей вины были причиной другой ошибки рецензента. Я
сказалъ, что признаю гегелевскую методу полнымъ выраженiемъ научнаго духа. Отсюда рецензентъ
выводитъ, что у меня въ методѣ двойственность, что я смотрю на мiръ какъ натуралистъ и какъ
метафизикъ. Прежде чѣмъ вывести такое заключенiе рецензенту слѣдовало бы доказать, что метода
натуралистовъ и философская метода Гегеля -- двѣ вещи дѣйствительно различныя, никакъ
несовмѣстимыя. Но онъ и не задумался надъ этимъ; когда ему попалось великое имя Гегеля, то онъ
заранѣе рѣшилъ, что все идущее отъ него не можетъ быть ничѣмъ, кромѣ ереси и заблужденiя. Такова
слава философiи въ наше время; таковы закоренѣлые предразсудки относительно этой науки, -- и мой
рецензентъ сталъ судить мою книгу не по самой книгѣ, а по этимъ предразсудкамъ. Какъ трудно заставить
людей думать! Они читаютъ, но не вѣрятъ не только автору, а и самимъ себѣ: они шагу не ступятъ безъ
авторитета и думаютъ, что и всѣ другiе въ этомъ на нихъ похожи.
Я назвалъ человѣка центромъ мiра. Рецензентъ рѣшительно отвергаетъ эту мысль, и вотъ на
какомъ основанiи: "челов къ какъ центръ мiра", говоритъ онъ, -- "выраженiе, не имѣющее въ глазахъ
натуралиста никакого смысла" (стр. 28). Да почему же я долженъ ограничиваться тѣмъ какъ выражаются
и чему учатъ натуралисты? Развѣ я не могу самъ выбирать свои выраженiя, самъ опредѣлять ихъ точный
смыслъ, самъ доказывать справедливость этого смысла? Почему вы не хотите слѣдовать за моею мыслью
и ставите мнѣ въ стыдъ, что этой мысли нѣтъ у другихъ? Почему наконецъ вы не въ силахъ повѣрить, что
это -- моя мысль, а думаете, что я только твержу слова Гегеля, какъ вы сами только твердите слова
натуралистовъ?
Въ разбираемой мною рецензiи есть черта очень для меня лестная: рецензентъ ни разу не укоряетъ
меня ни въ какой ошибкѣ противъ естественныхъ наукъ; онъ не нашелъ ни единаго промаха, который бы
показалъ, что я недостаточно свѣдущъ въ этихъ наукахъ, или смутно понимаю то, чему онѣ учатъ. Вотъ
доказательство, что я не отвергаю натуралистовъ и не противорѣчу имъ, а только стараюсь расширить ихъ
методъ, взять дѣло глубже и пойти въ немъ дальше чѣмъ они. Къ несчастiю этого-то рецензентъ мой и не
замѣчаетъ. Поэтому, хотя я глубоко и искренно благодаренъ ему за похвалы (такая для меня рѣдкость!),
ѣ
ѣ
Стр.1