<Н. Н. Страхов>
Н. А. Добролюбовъ
по поводу перваго тома его сочиненiй
"Время", No 3, 1862
Оригинал здесь -- http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1862/MARCH/Dobrolub.htm
_____
Добролюбовъ умеръ. Могила, какъ говорили въ былое время, напоминаетъ о вѣчности; но въ
сущности она напоминаетъ о вѣчности и теперь. Мысль невольно расширяется и углубляется, а
слѣдовательно и дѣлается спокойнѣе. Частныя, случайныя, временныя обстоятельства теряютъ ту
важность, которую они можетъ-быть имѣли для насъ; жизнь переходитъ въ исторiю, человѣкъ становится
законченнымъ фактомъ, требующимъ отъ насъ пониманiя своего полнаго смысла.
Тàкъ мы желали бы говорить о Добролюбовѣ, хотя такой голосъ можетъ-быть не попадетъ въ тонъ
другихъ голосовъ. Надъ могилою Добролюбова въ настоящее время происходятъ такiя странныя вспышки
страстей, какъ это рѣдко случается. Его поклонники и друзья до того страстны и скоры въ своихъ
превознесенiяхъ, что невольно вызвали отпоръ, -- вызвали насмѣшки и глумленiя, которыхъ безъ этого,
безъ сомнѣнiя, не заслужилъ бы покойникъ. Поэтому наше желанiе говорить о Добролюбовѣ спокойно и
прямо, можетъ показаться страннымъ. Да и вообще во времена увлеченiй разсужденiя кажутся лишними и
ненужными. Зачѣмъ разсуждать, когда достаточно чувствовать? Зачѣмъ цѣнить и взвѣшивать, когда
нужна только симпатiя? Да и чтó вы хотите дѣлать? скажутъ намъ. Вы хотите писать критику на
сочиненiя критика, хотите анализъ подвергать анализу, сажать мысль на мысль? Кчему намъ эти тонкости
и ухищренiя? Мы хотимъ чего-нибудь болѣе простого, прямѣе идущаго къ дѣлу.
По счастiю мысль имѣетъ свои неотъемлемыя права. Какъ бы ни велика была сумятица мнѣнiй,
какъ бы ни были сильны порывы увлеченiй, никто не рѣшится идти противъ мысли до конца. Много
людей слѣпыхъ и ослѣпленныхъ, но нѣтъ такихъ, которые бы сознательно проповѣдывали слѣпоту,
которые находили бы, что лучшее средство не сбиться съ пути состоитъ въ томъ, чтобы закрыть глаза.
Наконецъ истина непобѣдима. Кто разъ открылъ глаза и увидѣлъ ее, тотъ уже напрасно будетъ потомъ
закрывать ихъ, чтобы непомнить того, что они видѣли.
Если же такъ, если мысль имѣетъ такую всемогущую и неизбѣжно-покоряющую силу, то вмѣсто
того чтобы избѣгать ее, мы скорѣе должны на нее надѣяться. Если мы дорожимъ нашими чувствами, если
даемъ имъ глубокое значенiе, то мы скорѣе должны быть увѣрены, что они не противорѣчатъ истинѣ, что
истина рано или поздно оправдаетъ ихъ. Кто крѣпко вѣритъ сердцу, тотъ не можетъ малодушествовать и
слѣдовательно долженъ вѣрить заранѣе, что умъ подтвердитъ его сердце. Мысль и чувство не отрицаютъ
другъ друга, а напротивъ, взаимно и тѣсно связаны между собою. Только пустыя мысли безсердечны,
только пустыя чувства безсмысленны.
Нельзя хорошо говорить о литературѣ, не питая любви къ литературѣ; а слѣдовательно наоборотъ,
всякое вѣрное сужденiе о литературѣ свидѣтельствуетъ объ извѣстной симпатiи къ ней. Страхъ передъ
истиною во всякомъ случаѣ есть чувство ложное.
Итакъ начнемъ же. Какъ скоро дѣло идетъ о литературномъ произведенiи или литературномъ
дѣятелѣ, невольно припоминается общiй взглядъ на нашу литературу, который давно уже утвердился и
отъ котораго отказаться едвали еще возможно. Этотъ взглядъ состоитъ въ томъ, что наша литература, какъ
и всѣ другiя стороны нашей жизни, представляетъ болѣе печальныхъ, чѣмъ отрадныхъ явленiй. Извѣстно,
что наша жизнь умственная, поэтическая и всякая другая есть бѣдная и жалкая жизнь. Наше развитiе
совершается до сихъ поръ поразительно болѣзненно. Въ самомъ дѣлѣ, перебирая одно за другимъ всѣ его
явленiя, мы не можемъ не видѣть, что всѣ они какъ-будто поражены недугомъ, раскрываются слабо и
уродливо. Всѣмъ знакомо замѣчанiе, что наши дѣятели обыкновенно рано умираютъ. Какъ сломано ихъ
физическое здоровье, такъ же точно ихъ таланты бываютъ болѣзненно искажены. Величайшiя дарованiя
часто неизбѣгаютъ уродливости. Вообще же наши таланты быстро гаснутъ; наши умы часто блестящи и
глубоки, но обыкновенно безплодны.
Мы высоко цѣнимъ все прекрасное въ нашихъ дѣятеляхъ. Насъ соблазняютъ иногда радостныя
мечты. Въ смутныхъ явленiяхъ мы любимъ замѣчать признаки богатырской силы. Намъ иногда ясно
слышится неслыханная свѣжесть и мощь русской души. Но такъ смотримъ только мы, русскiе; да
Стр.1