Н. Н. СТРАХОВ
Вздох на гробе Карамзина
(Письмо в редакцию "Зари")
Карамзин: pro et contra / Сост., вступ. ст. Л. А. Сапченко. -- СПб.: РХГА, 2006.
OCR Бычков М.Н
Карамзин, Карамзин! Какое чудесное имя, милостивый государь! Какою невыразимо-сладкою
мелодиею звучит оно для ушей моих! Перед мысленным взором моим при этих звуках тотчас возникает
образ столь светлый, столь чистый, столь привлекательный, что напрасно я бы пытался изобразить его
красоту своею неискусною речью. Великий писатель, создатель русской истории, зачинатель нового
периода нашей литературы, а главное -- человек несравненный по мягкости и благородству души, друг
царей, но верноподданный России1 -- чего же еще нужно для самой чистой славы? Можно быть полезнее
Карамзина, но усерднее быть невозможно; можно превзойти его размером сил, но нельзя превзойти
красотою подвига; можно быть более великим, но нельзя быть более прекрасным человеком и
гражданином!
Вы, может быть, удивляетесь, милостивый государь, этому восторженному тону, столь редкому в
наше холодное и скептическое время (мы нынче стали ужас как рассудительны!); но вы поймете мое
душевное настроение, если я вам открою, что я воспитан на Карамзине, что мой ум и вкус развивался на
его сочинениях. Ему я обязан пробуждением своей души, первыми и высокими умственными
наслаждениями.
Так как я человек еще не очень старый, то вы должны найти странным это обстоятельство; между
тем оно случилось довольно обыкновенным образом. Я воспитывался в месте диком и уединенном, в
заведении глухом и невежественном. Так я осмелюсь назвать губернский город и учебное заведение, где я
провел от двенадцати до шестнадцати лет моего возраста, те начальные годы, когда душа только что
раскрывается для разумения и приемлет первые неизгладимые впечатления. Это было в самом начале
сороковых годов. Припомните, какая это была блестящая и многознаменательная эпоха в литературе.
Лермонтов оканчивал свою деятельность, Гоголь издал "Мертвые Души", Белинский гремел все сильнее и
сильнее и процветали "Отечественные Записки", переживавшие лучшую и незабвенную пору своего
долгого существования. И что же? Наша семинария (кто по моей фамилии не догадался, что я
семинарист?2) ничего об этом не знала, не имела ни малейшего понятия, как будто она стояла не на
слиянии Волги и Костромы, а где-нибудь за семью морями, в Америке, еще не открытой Колумбом (из
настоящего времени не приберешь и сравненья). Это заколдованное царство было истинно заколдовано
страшной бедностью, непробудной ленью и непроницаемым невежеством. Вся эта масса народу от
первого наставника до последнего из шести или семи сотен учеников -- ничего не делала, ни над чем не
трудилась и жила столь беспечно и спокойно, как будто никаких дел и не существует на свете, тем
беспечнее и спокойнее, что под видом высших занятий можно было даже забыть латинскую и греческую
грамматику -- единственные сведения, которыми в начале учения украшается каждый семинарист.
О моя семинария! Когда-нибудь я напишу о тебе "особую поэму", разумеется в прозе, но -никогда
я не помяну тебя лихом. Ты запечатлелась в моем воображении картиною светлою,
идиллическою. Простите, милостивый государь, если я невольно отдаюсь этим сладким воспоминаниям.
Семинария наша помещалась в огромном, но заглохшем и обвалившемся монастыре, в котором не
насчитывалось уже и десятка монахов. Монастырь был старинный, XV века; в защиту от татар и других
диких племен, он окружен был крепостною стеною, в которую можно было всходить; в верхней части ее
были амбразуры для пушек и пищалей, по углам башни, под башнями подземные ходы... Мы жили, так
сказать постоянно и со всех сторон окруженные Историею.
В эту обширную и пустынную развалину каждое утро сходилось из города множество мальчиков и
юношей; они собирались в зданиях, лепившихся у монастырских стен и часто более похожих на сараи для
лошадей, чем на людские жилища. Живо помню вас, мои бедные товарищи! Это были большею частью
дети сельского духовенства, следовательно, вполне деревенские мальчики, с деревенскими нравами, в
деревенской одежде -- в лаптях и нагольных тулупах зимою, и только летом в более цивилизованном
Стр.1