О. В. Евдокимова
К восприятию романа М. Е. Салтыкова-Щедрина "Господа Головлевы"
(Заметки)
В читательском восприятии романа М. Е. Салтыкова-Щедрина "Господа Головлевы" (1875--1880)
в наши дни проявились некоторые существенные особенности, свидетельствующие как о новых запросах
читателя, так и о новых возможностях прочтения этого произведения великого сатирика.
Во-первых, роман, как правило, вызывает у современного читателя, и в частности в среде
университетского студенчества, сильные эстетические впечатления.
Во-вторых, он нередко вступает в переклички с произведениями современной прозы. Так, в книге
В. Пелевина "Чапаев и Пустота" (2000) читатели не раз усматривали своеобразное следование
Салтыкову-Щедрину. В частности, в том, как разработан писателем нашего времени во многом
щедринский концепт "пустоты", по-щедрински же соединяющий в себе предметно-бытовые и
метафорические значения.
Современным роман Щедрина воспринимается еще и потому, что это роман социальный.
Напомним, жанр "Господ Головлевых" сам автор характеризовал вполне определенно, называя
"общественным". Сегодня понятие "социальное", "общественное", "идеологическое" наполнилось
неизмеримо более сложным содержанием сравнительно с тем, каковое в нем прочитывали во второй
половине XIX века или в веке XX.
Наконец, Иудушка, главный герой произведения, больше не пугает и не поражает читателей
своей крайней необычностью. Читатель романа все чаще оказывается готов разделить мнение
выдающегося актера, сыгравшего Иудушку на сцене, И. М. Смоктуновского, высказанное в устной
беседе и в главном состоящее в том, что Салтыков-Щедрин писал не про какого-то чудовищного
человека, стоящего особняком среди людей, но про каждого из людей.
В историко-литературных исследованиях последних лет в наибольшей степени актуализированы
три аспекта изучения романа. "Господа Головлевы" продолжают рассматриваться в контексте русского
семейного романа и семейных хроник.1 Иудушка изучается в статусе "ментального героя". Но наиболее
новым и перспективным среди исследовательских подходов считается сопоставительное соотнесение
"Господ Головлевых" с евангельским -- шире -- библейским текстом. Названы и описаны многие из
библейских образов, сюжетов, цитат, реминисценций, которые намеренно, даже подчеркнуто и открыто
писатель ввел в роман.
Подробнее других разработана в научной литературе тема "блудного сына". Она признана
сквозной в романе. Отмечено, что все герои произведения -- в той или иной мере "блудные сыновья", их
судьбы раскрываются в ключе библейской притчи о блудном сыне. Этот евангельский текст, как
показано исследователями, наделен в романе ролью архетипической.2
Однако усилия ученых, предпринятые в этом направлении осмысления романа, не только не
приблизили, но еще более отдалили "событие понимания" произведения.
Причины достаточно очевидны: художественные функции библейского "слова" в "Господах
Головлевых" объясняются не из художественных интенций и решений автора, а из внетекстовых
представлений исследователей. Впрочем, существуют только два варианта объяснений.
Первый связан с традициями русской критики XIX века и наследовавшей эти традиции историколитературной
наукой XX века. Любой элемент текста Салтыкова-Щедрина в данной традиции
объяснялся под знаком того, что "Господа Головлевы" -- сатирическое произведение, автор которого
только "разоблачает". В силу традиции и в статье современного автора "Библеизмы в структуре образа
Иудушки Головлева" художественная роль библейских реминисценций усматривается в том, что они
обнаруживают
"пустослова" Иудушки".3
Другое, новое и продуктивное, направление объяснения художественных смыслов, извлекаемых
Салтыковым-Щедриным из "цитирования" священных текстов, располагается в области православной
"уровень культуры пореформенного поместного дворянства", показывают
""практическую" жизнь Священного писания" и контраст между нравственным смыслом источника и, с
другой стороны, "приземленно-бытовым и даже ханжески-циничным его наполнением в устах
Стр.1