Д. И. Писарев
Промахи незрелой мысли
Д. И. Писарев. Литературная критика в трех томах
Том второй
Статьи 1864-1865 гг.
Л., "Художественная литература", 1981
Составление, подготовка текста и примечания Ю. С. Сорокина
OCR Бычков М.Н.
I
Прежде чем я приступлю к настоящему предмету моей статьи, я должен поправить один промах
моей собственной мысли, которую я во многих отношениях считаю очень незрелою. Лет пять-шесть тому
назад я прочитал раза два или три повести и рассказы графа Л. Н. Толстого, печатавшиеся тогда в
"Современнике" 1. Читал я их с увлечением; они мне очень нравились, но я был еще до такой степени
молод, что решительно не в силах был бросить на них общий взгляд и вдуматься в настоящий смысл тех
типов, которые изучил и воспроизвел граф Толстой. Внимание мое останавливалось на удивительно
тонкой отделке мелких подробностей, ландшафтных, бытовых и преимущественно психологических. В
эти дни моей самой ранней юности я был помешан, с одной стороны, на величии науки, о которой не имел
никакого понятия, а с другой, на красотах поэзии, которой представителями я считал, между прочими, г.
Фета и моего университетского товарища, г. Крестовского. Прочитавши повести Толстого, я, разумеется,
решил, что Толстой - поэт и что я должен быть ему очень благодарен за доставленное мне эстетическое
наслаждение. В 1860 году в моем развитии произошел довольно крутой поворот - Гейне сделался моим
любимым поэтом, а в сочинениях Гейне мне всего больше стали нравиться самые резкие ноты его смеха.
От Гейне понятен переход к Молешотту и вообще к естествознанию, а далее идет уже прямая дорога к
последовательному реализму и к строжайшей утилитарности. Когда эти переходы совершились, тогда,
конечно, всякую чистую художественность я с величайшим наслаждением выбросил за борт. Мне так
много надо было читать, учиться и работать, что решительно не было возможности пересматривать
отдельно каждую из тех безделушек, которые составляли в совокупности пеструю кучу поэзии,
возбуждавшей недавно мои юношеские восторги. Я осудил и осмеял в своем уме всю кучу гуртом, не
боясь ошибиться, потому что общее впечатление было еще очень свежо в моей памяти. Память меня не
обманула, но ведь память сохраняет только то, что вы сами даете ей на сохранение. Если вы в сумерках
рассматривали какую-нибудь материю, которая тогда показалась вам прочною и красивою, то память так
и отметит у себя, что, мол, в таком-то магазине есть такая-то материя, прочная и красивая. Но будет ли
замеченная материя действительно соответствовать вашим ожиданиям, не разочаруетесь ли вы в ее
достоинствах, когда увидите ее днем? - это уже такие вопросы, на которые никак не может отвечать ваша
память. Память моя говорила мне, что пестрая куча нравилась мне своею чистою художественностью. Ум
мой отвечал на это: значит, никуда не годится! - Но не было ли в этой куче, кроме чистой
художественности, каких-нибудь золотых крупинок мысли, не замеченных и не оцененных мною в то
время, когда я способен был восхищаться только сладкими звуками? - это такой вопрос, которого не
могли решить ни память, ни ум, произносивший свой приговор на основании общих воспоминаний. Вот
тут-то и случился промах. В статье моей "Цветы невинного юмора" я, мельком упоминая о литературной
деятельности графа Толстого, замечаю, что публика отнеслась к ней довольно равнодушно, и объясняю
это равнодушие тем обстоятельством, что в произведениях графа Толстого нет ничего, кроме чистой
художественности2. Это объяснение никуда не годится. В нынешнем году вышли сочинения Толстого в
издании г. Стелловского3. Я прочитал "Детство", "Отрочество", "Юность", "Утро помещика" и "Люцерн".
На этом я покуда остановился. Меня изумили обилие, глубина, сила и свежесть мыслей. Мне пришло в
голову, что критика наша молчала о Толстом или, еще того хуже, говорила о нем ласкательные пустячки
единственно по своему признанному бессилию и скудоумию. Добролюбову неловко было чересчур много
говорить о постоянном сотруднике "Современника", ну, а кроме Добролюбова, - известное дело, - хоть
шаром покати! Аполлон Григорьев, у которого, при всей его безалаберности, были очень живые
Стр.1