/Одна из промышленных компаний XVIII-го века.
!?!?, XIX-й век/
ПИСЬМО I
Наконец я в деревне покойного дядюшки. <...> Пишу к тебе, сидя в огромных
дедовских креслах, у окошка; правда, перед глазами у меня вид не очень
великолепный: огород, две-три яблони, четвероугольный пруд, голое поле - и
только; видно, дядюшка был не большой хозяин; любопытно знать, что же он
делал, проживая здесь в продолжение пятнадцати лет безвыездно. <...> Такая жизнь имеет
что-то поэтическое, и я надеюсь вскоре после довать примеру дядюшки; право;
умный был человек покойник! <...> Это чувство мучило меня с тех пор, как я начал себя помнить, и
я ему приписываю те минуты сплина, которые докторам угодно приписывать
желчи. <...> Прежде они меня боялись и думали, что я, как
приезжий из столицы, буду им читать лекции о химии пли плодопеременном
хозяйстве; по когда я им высказал, что, по моему мнению, лучше ничего не
знать, нежели знать столько, сколько знают наши ученые, что ничто столько не
противно счастию человека, как много знать, и что невежество никогда еще не
мешало пищеварению, тогда они ясно увидели, что я добрый
малый
и
прекраснейший человек, и стали мне рассказывать свои разные шутки над теми
умниками, которые назло рассудку заводят в своих деревнях картофель,
молотильни, крупчатки и другие разные вычурные новости: умора, да и только! <...> Но к черту философия! она умеет вмешаться в
мысли самого животного человека... <...> Я понял, наблюдая вблизи этих господ,
отчего безнравственность так тесно соединена с невежеством, а невежество с
несчастием: христианство недаром призывает человека к забвению здешней
жизни; чем более человек обращает внимания на свои вещественные потребности,
чем выше ценит все домашние дела, домашние огорчения, речи людей, их
обращение в отношении к нему, мелочные наслаждения, словом, всю мелочь
жизни, - тем он несчастливее; эти мелочи становятся для него целию бытия;
для них он заботится, сердится, употребляет все минуты дня, жертвует всею
святынею <...>
Сильфида.pdf
Владимир Федорович Одоевский. Сильфида
---------------------------------------------------------------------------Оригинал
этого текста расположен в библиотеке сайта
"Русская Фантастика" по адресам: http://rusf.ru/
c OCR & Spellcheck - Александр Усов.
Сверка произведена по изданию: "Русская
фантастическая
(из записок благоразумного человека)
Посв. Анас. Серг. П-вой
Поэта мы увенчаем цветами и выведем его вон из города.
/Платон/
Три столба у царства: поэт, меч и закон.
/Предания северных бардов/
Поэты будут
для сочинения
употребляться лишь
в назначенные
гимнов общественным
дни
постановлениям.
/Одна из промышленных компаний XVIII-го века.
!?!?, XIX-й век/
ПИСЬМО I
Наконец я в деревне покойного дядюшки. Пишу к
дедовских креслах, у окошка; правда, перед
романтизма", изд-во Ленинградского Университета, Ленинград, 1991 г.
---------------------------------------------------------------------------проза
эпохи
глазами у
тебе, сидя в
меня
огромных
великолепный: огород, две-три яблони, четвероугольный пруд, голое поле - и
только; видно, дядюшка был не большой хозяин; любопытно знать, что
вид не очень
же
он
делал, проживая здесь в продолжение пятнадцати лет безвыездно. Неужели он,
как один из моих соседей, встанет поутру рано, часов в пять, напьется чаю и
сядет раскладывать гранпасьянс вплоть до обеда; отобедает, ляжет отдохнуть и
опять за гранпасьянс вплоть до ночи; так проходят 365 дней. Но
понимаю.
Спрашивал я у людей, чем занимался дядюшка? Они мне отвечали:
"Да так-с". Мне этот ответ
чрезвычайно
нравится. Такая
жизнь имеет
что-то поэтическое, и я надеюсь вскоре после довать примеру дядюшки; право;
умный был человек покойник!
В самом деле, я здесь по крайней море хладнокровнее, нежели в городе, и
доктора очень умно сделали, отправив меня сюда; они, вероятно, сделали это
для того, чтоб сбыть меня с рук; но, кажется, я
их
обману: сплин
подивись, почти прошел; напрасно думают, что рассеянная жизнь может
больных в моем роде; неправда: светская жизнь бесит, книги
протягиваешь к
тебя
заманивает, обещает золотые
лечить
также бесят, а
здесь, вообрази себе мое счастие, - я почти никого не вижу, и со мной нет ни
одной книги! этого счастия описать нельзя - надобно испытать его. Когда
книга лежит на столе, то невольно
читаешь; начало
минуты
желчи.
Однако ж не думай, чтоб я
все эти
сплина, которые докторам угодно приписывать
жил совершенно
обычаю, я, как новый помещик, сделал визиты всем моим соседям, которых, к
счастию, немного; говорил с вами об охоте, которой терпеть
земледелии, которого не
слыхивал. Но
отшельником: по
не
понимаю, и об их
каким наслаждением я
родных, о
господа так радушны,
которых сроду
так гостеприимны,
слушаю их невероятны
древнему
могу, о
так
но
чистосердечны, что я их от души полюбил; ты па можешь себе представить, как
меня прельщает их полное равнодушное невежество обо всем, что происходит вне
их уезда; с
единственном нумере "Московских ведомостей", получаемом на целый
атом нумере, для предосторожности обвернутом в обойную бумагу, читается
очереди все, от привода лошадей в столицу до ученых известий включительно;
суждения о
уезд; в
по
ней руку, раскрываешь,
горы, - подвигаешься
дальше, и видишь одни мыльные пузыри, ощущаешь то ужасное чувство, которое
испытали все ученые от начала веков до нынешнего года включительно: искать и
не находить! Это чувство мучило меня с тех пор, как я начал себя помнить, и
я ему приписываю те
мой,
Стр.1