Оболенский Л. Е. Из "Литературных воспоминаний и характеристик" // Л. Н. Толстой в
воспоминаниях современников: В 2 т. / Ред. С. А. Макашин. -- М.: Худож. лит., 1978. -- Т. 1 / Сост.,
подгот. текста и коммент. Г. В. Краснова. -- С. 356--363. -- (Сер. лит. мемуаров).
http://feb-web.ru/feb/tolstoy/critics/vs1/vs1-356-.htm
Л. Е. ОБОЛЕНСКИЙ
Из "Литературных воспоминаний и характеристик"
Во второй раз я был у Толстого летом, и тут мне пришлось видеть, как страстно он любил своих
детей, хотя теоретически тогда же развивал мне мысль, что любить следует "детей по духу", а не по
плоти. Но, видимо, от этой "привычки" труднее отвыкнуть, чем от куренья!
Дело было так: Толстой был предупрежден о моем приезде и ждал меня, поэтому я был очень
удивлен, когда, приехав к нему в назначенный час, не застал его дома. Я сказал об этом лакею и назвал
свою фамилию.
-- А вас Лев Николаевич просил или немножко обождать их, или, если вам угодно, пойти им
навстречу: они здесь недалеко ходят вон по тому переулку, -- лакей указал.
-- Что это значит? -- спросил я.
-- А молодой графине1 профессор Склифасовский делает операцию сегодня. Так Лев Николаевич
очень беспокоились, что долго не возвращаются, не утерпели и пошли в тот переулок: оттуда видна
дорога...
Я пошел навстречу Толстому, думая о том, что, быть может, в этой тревоге ему будет легче не
оставаться одному. Но он уже входил на крыльцо, очень обрадовался мне, рассказал, чем встревожен,
пояснил, что операция -- самая ничтожная, нужно срезать какую-то опухоль величиной с горошину, но
что это все же его очень беспокоит: "Долго не едут! Но ждать там еще хуже! -- прибавил он. -- Ну, что
новенького?"
Я передал ему письмо, но он не стал читать его. Как он объяснил мне после, волнение помешало
бы ему прочесть письмо с удовольствием, так как письмо было от человека, которого он очень любил.
-- Сядем пока вот здесь, -- сказал Лев Николаевич, вводя меня в комнату младшего сына, которая
была рядом с прихожей, выходила окнами на двор, и, следовательно, из нее можно было еще издали
услышать треск экипажа, когда дочь будет возвращаться. Окно на двор было открыто. Толстой слушал
меня и сам говорил очень внимательно, но внутренняя тревога сказывалась в его побледневшем лице, в
глазах, которые часто обращались к окну, наконец, в напряженности, с какой он постоянно
прислушивался к отдаленным звукам.
-- Едут! -- вдруг вскрикнул он и, как мальчик, вскочил и побежал на двор, а затем и на улицу.
Через несколько минут он вернулся сияющий, счастливый.
-- Все кончилось благополучно! -- сказал он мне. -- Да и операция была самая пустая. Вы уж
извините меня, что я так неожиданно вас покинул. Знаете ли что? Я так обрадован этим счастливым
окончанием операции, что не могу сидеть на месте. А вечер отличный! Хотите, пойдем в "Нескучный".
Он в нескольких шагах от меня, если переехать на лодке. Я часто туда заглядываю.
Мы вышли и скоро очутились на берегу реки. Старик лодочник знал Льва Николаевича, и они
перекинулись несколькими приветствиями.
-- Вот теперь я прочту письмо, -- сказал Лев Николаевич и тут только объяснил мне причину,
почему не читал его раньше.
Действительно, оно его порадовало. Он даже прочел мне вслух некоторые отрывки. Конверт
сдунуло с его колен легким ветерком, и он поплыл по воде. Лев Николаевич сделал было движение
поймать его, но потом улыбнулся и сказал:
-- Ну, это не важно! Он уже намок!
Мы вышли на противоположный берег и скоро были в "Нескучном", с его тенистыми аллеями.
Толстой говорил, что последние дни редко бывает дома, посещая в тюрьме заключенных (из молодежи),
на что получил разрешение2. Он находил их весьма интересными и некоторых необыкновенно
симпатичными. Рассказывал, как не однажды ему приходилось заговариваться с ними дольше
установленного срока. Во время этой именно прогулки он развивал мне мысль о том, что следует больше
любить детей по духу, чем по плоти. Тут же я услышал от него замечательную мысль, которую, по его
словам, он нашел у Мэтью Арнольда: "Тот не истинный христианин, кто любит Христа больше
Стр.1