Яков Данилович Минченков
Беггров Александр Карлович
Источник: Минченков Я. Д. <...> Александр Карлович
Беггров []
Беггров был постоянно чем-то недоволен, постоянно у него слышалась сердитая нота в голосе. <...> Он
был моряк и, быть может, от морской службы унаследовал строгий тон и требовательность. <...> Искусство у него было как бы
между прочим, хотя это не мешало ему быть постоянным поставщиком морских пейзажей, вернее -картин, изображавших корабли и эскадры. <...> Мачта, рея, парус, все детали паровых судов для него были
привычными вещами. <...> Критикуя каждую картину с судами, где были допущены малейшие неточности,
ворчал: "Ну вот! <...> Он бойко справлялся с рисунком и акварелью, изображая городские виды, движение судов на
реке, но все это носило иллюстративный характер, видна была условная умелость с трафаретной,
заученной манерой письма, выработанной им за многие годы. <...> Жизнью современного искусства, как и делами Товарищества, он как будто совсем не
интересовался. <...> Его почти насильно подводили к картинам экспонентов при отборе для выставки. <...> Обыкновенно он был в это время занят своими произведениями: ввинчивал кольца в рамы, завязывал
веревки, протирал стекла на акварелях. <...> У него все должно было иметь аккуратный, блестящий вид, как у
вещей на корабле. <...> Рабочие приносили его картины завернутыми в несколько покрывал и обвязанными морскими
веревками так, как будто картины отправлялись в кругосветное путешествие. <...> Лицо всегда строгое, и, если иногда засмеется на
секунду, то и тогда выражение лица не изменялось, как будто смех исходил от другого. <...> Я давал тебе на кольца двадцать копеек, и ты все истратил? <...> Он тратил на вещи иногда порядочную сумму, а сердился за перерасходованный пятачок. <...> Раз во время устройства выставки сидит и немилосердно колотит по какой-то железной штуке
молотком. <...> По величине и вкусу нигде кругом не
было подобных ягод. <...> Мало того: выписал необыкновенные штамбовые <...>
Беггров_Александр_Карлович.pdf
Яков Данилович Минченков
Беггров Александр Карлович
Источник: Минченков Я. Д. Воспоминания о передвижниках. "Художник РСФСР". Ленинград.
1965. Издание пятое
OCR Ловецкая Т.Ю.
Александр Карлович
Беггров []
Беггров был постоянно чем-то недоволен, постоянно у него слышалась сердитая нота в голосе. Он
был моряк и, быть может, от морской службы унаследовал строгий тон и требовательность. В каком чине
вышел в отставку, когда и где учился -- не пришлось узнать от него точно. Искусство у него было как бы
между прочим, хотя это не мешало ему быть постоянным поставщиком морских пейзажей, вернее -картин,
изображавших корабли и эскадры.
Корабли он знал в совершенстве. Мачта, рея, парус, все детали паровых судов для него были
привычными вещами. Критикуя каждую картину с судами, где были допущены малейшие неточности,
ворчал: "Ну вот! Как этот парус поставили? Да разве так судно пойдет? Скажите, какой вздор!"
Он бойко справлялся с рисунком и акварелью, изображая городские виды, движение судов на
реке, но все это носило иллюстративный характер, видна была условная умелость с трафаретной,
заученной манерой письма, выработанной им за многие годы.
Жизнью современного искусства, как и делами Товарищества, он как будто совсем не
интересовался. Его почти насильно подводили к картинам экспонентов при отборе для выставки.
Обыкновенно он был в это время занят своими произведениями: ввинчивал кольца в рамы, завязывал
веревки, протирал стекла на акварелях. У него все должно было иметь аккуратный, блестящий вид, как у
вещей на корабле. Указывал на раму: "Смотрите, как сделана: двойной шип! А позолота? За стекло одно
двенадцать рублей заплатил! То-то же!"
Рабочие приносили его картины завернутыми в несколько покрывал и обвязанными морскими
веревками так, как будто картины отправлялись в кругосветное путешествие. И даже тут Беггров
сердился: "Опять? Сколько раз я им говорил, чтоб перевязывали крестом и перекручивали веревку. Вот
дураки, не понимают, что так сползти все может!"
Он был коренаст, ходил твердо, как все моряки. Лицо всегда строгое, и, если иногда засмеется на
секунду, то и тогда выражение лица не изменялось, как будто смех исходил от другого. Рабочие на
выставке его боялись. Он всегда находил, за что их побранить: "Ну, вот, скажите: к чему все это? Ведь,
небось, дорого стоит! Что? Я давал тебе на кольца двадцать копеек, и ты все истратил? Как! За пару
колец, когда им гривенник цена?" Рабочий доставал гривенник и давал сдачу. Беггров жаловался: "Они
просто грабят! Скажите -- сюда гривенник, туда гривенник, и без сдачи!Жить нельзя!"
Он тратил на вещи иногда порядочную сумму, а сердился за перерасходованный пятачок.
Когда не мог отделаться от баллотировки картин экспонентов, то ругал их: "Ну вот еще! Чего там
ставить? Видал: все чепуха или просто дрянь. Разве так солнце пишут? Вы скажите -- оно светит? То-то
же! Пуговица, а не солнце!"
-- Ну а как же надо писать? -- спрашивали его.
--А так, чтобы светило. Надо сперва белилами, а потом прозрачной лессировкой! А то намазал
грязью и -- скажите, пожалуйста, -- солнце!
Ворчал и на товарищеских ужинах, устраиваемых после собраний:
-- Кто эту ветчину покупал? В каком магазине? Где глаза были? Это что за консервы? Пожалуй,
Стр.1