174 к самым тонким движениям души и так истово их оберегал иронией. <...> Спектакль Саши Толстошевой по Михаилу Булгакову—не о социально-политических катастрофах и не о расколе страны на два враждующих лагеря. <...> Это постановка о мучительных и неосознаваемых предчувствиях перемен и катастроф. <...> Но хотя она ученица Юрия Погребничко и, как сказано в программке, спектакль поставлен при его “товарищеском участии” и в его театре “Около.” и в режиссуре постоянно проступают те или иные приемы мэтра, но постановщицу, в общем-то, совсем не интересуют. или, скажем так, не задевают исторические, политические, идеологические аллюзии. <...> Близкие люди оказываются на противоположных сторонах схватки. <...> Кто-то побеждает, кто-то проигрывает, но нет ясности—на чьей стороне правда? <...> Вот это самое главное в спектакле Толстошевой, буквально, как по китайскому проклятию: чтоб вам жить в эпоху перемен. <...> И неясные предчувствия и ожидания витают в воздухе, будоражат душу тревожными ожиданиями, неясными вопросами и полным отсутствием возможных ответов. <...> Персонажи выходят то сбоку, то, чаще, из глубины сцены и идут к просцениуму иногда по двое, по трое, но чаще, как на параде—шеренгой. <...> Расхристанные, кто в чем: в галифе и исподней рубашке навыпуск. <...> Сцена пуста — только кое-где, сбоку, стул или скамья или еще какой-то аксессуар, необходимый как знак или предмет для игры в конкретной ситуации (художник Александра Новоселова). <...> В этом движении или стоянии среди голого пространства, в этих спорах, диалогах и монологах в пустоте нет ни суеты, ни вздорности, ни истерики — хотя хватает и напора, и резких выпадов. <...> Ведь сначала ожидания вроде имеют оттенок надежды, но постепенно она утрачивается. <...> И остается только попытаться угадать, прояснить внутренним взором в этом пустом пространстве пути-дороги или бездорожье, по которому снесет и бросит неведомо куда. <...> Наверное, вот эта тончайшая нюансировка и есть то, что несет в себе именно сильная женская режиссура <...>