025+82–991.1 П. В. Крылов «Иностранный агент в концептосфере русского мира? <...> «Никто из французов не жалуется на затасканность собственных национальных символов, будь то Жанна д’Арк или Марианна», — натолкнувшись на эту фразу автора, пополнившего собой весьма длинный ряд моралистов, ставящих в пример французского интеллектуалапатриота русскому интеллигенту, что «любую культурную находку, привлекшую благосклонное внимание начальства, мгновенно оценивает как казенное предписание» (с. <...> Впрочем, сентенциозный пассаж весьма дальновидно расположен на двух предпоследних страницах обширнейшего и богатейшего находками сочинения, потому осилить заключительные абзацы полемического свойства не представляет никаких трудностей. <...> Печальная реальность такова, что несть во Франции числа жалующимся на затасканность собственных национальных символов. <...> Однажды рецензенту пришлось собственными ушами услышать фразу, произнесенную самым настоящим французом: «Не люблю я Жанну д’Арк. <...> Не отстает и французская литература последних десятилетий, где мы найдем обширный роман Юбера Монтейе «Дева» (1988), написанный от лица венецианского патриция Пьетро Кондульмера. <...> Главный герой, занесенный в раздираемую гражданской войной Францию XV в., видит Жанну вовсе не привычной для Петербургский исторический журнал № 1 (2017) 234 «Иностранный агент в концептосфере русского мира?» французов позолоченной воительницей с парижской площади Пирамид или исполненной высокой духовной энергии мученицей, изваянной на руанской площади Старого рынка. <...> Говоря коротко, национальный символ был им деконструирован и развенчан, и такое весьма критическое отношение к Жанне во французской культуре появилось вовсе не в годы лихого постмодерна, о чем свидетельствует и сам Д. М. Буланин, когда цитирует предисловие О. Э. Мандельштама к роману «Тудиш» Л. <...> Более того, одним из его основоположников стоило бы назвать известного своей «Орлеанской девственницей <...>