Нароков Принцип, преферанс и сапоги I (Жалоба) Не так давно заходил ко мне Петр Васильевич. <...> Поговорили мы о том, о сам, а йотом речь зашла о Борисе Михайловиче. <...> Я и раньше знал, что Петр Васильевич Бориса Михайловича недолюбливает, а в этот раз окончательно в том убедился: и такой-то он, по его словам, и сякой, и этакий. <...> . А в конце концов — — Беспритгиганьхй, •— говорир, — человек, ваш Борис Михайлович, вот что! <...> У меня чуть было не вырвалось в ответ: — И слава Богу! <...> Хорошо если в ответ упрекнут только в легкомысленном оригинальничанье и в безответственном пристрастии к пустопорожним парадоксам, а то ведь, чего доброго, сразу обвинят тебя в реакционном мракобесии. <...> Поэтому я своего «Слава Богу!» не оказал, а напротив того: из приличия и из гостеприимства стад даже поддакивать Петру Васильевичу, хотя и очень неопределенно: «Да, есть маленько этого самого в Борисе Михайловиче! <...> » Но когда Петр Васильевич ушел, я задумался: хорошо или плохо то, что у Бориса Михайловича негу принципов? <...> Но если вдуматься как следует, постараться проникнуть в самую суть и посмотреть не только на наши принципы, но и на нас самих, то, право, решишь, что беспринципный человек более приятен в обхождении и менее опасен для общества, чем зараженный принципами. <...> Дело в том, что я невольно вижу в них какую-то скрытую опасность или, по меньшей мере, угрозу: и общественному спокойствию, и, главное, здравому смыслу. <...> НАРОКОВ из нас уверен в там, что он-то как раз и умеют обходиться с принципами, а поэтому и имеет право говорить о них авторитетнее, чем Эйнштейн об относительности, но . . . но ведь каждый неопсоеелый «младый вьюнош» в 15-16 лет тоже уверен в том, что он в совершенстве умеет пускать фейерверки, хотя он сроду их не пускал и, следовательно, толком не знает: опереди иши сзади их надо запаливать. <...> А поэтому люди и говорят, что пиротехника — это искусство либо дом сжечь, либо себя на весь век калекой сделать. <...> И мы, конечно, препятствуем неопытным в пиротехнике <...>