О ШОПЕНЕ* К Году Шопена журнал «Новая Польша» опубликовал подборку материалов о великом музыканте. <...> Стефан Киселевский (1911–1991) – композитор, публицист, писатель: О Шопене сегодня хотелось бы писать совершенно иначе, чем писали о нем до сих пор. <...> Его тоже, подобно Бетховену, неустанно преследует собственная назойливая легенда, которая уродует, извращает, стилизует, меняет пропорции. <...> В наводнении суждений традиционных, общепринятых, удобных или воздействующих на заурядное воображение, а с другой стороны – в наводнении суждений частичных, выделяющих лишь отдельные элементы, отвечающие субъективной человеческой заинтересованности, где-то пропадает универсальная правда о Шопене. <...> Эту правду, правду о его артистической индивидуальности и его человеческом облике можно бы определить так: он был безмерно сложен, но сложен таким образом, что одновременно необычайно и монолитно прост. <...> Сложность и простота – противоположные понятия, и только гениям дано соединить их в однородное и гармоничное целое. <...> Гений сочетает в себе противоположности неповторимым образом, в его случае это сочетание кажется естественным, очевидным – у любого другого оно казалось бы бессмыслицей и дисгармонией. <...> Вагнер, наверное, не был гением: слишком уж он однороден, в нем мало противоречий. <...> Зато Шопен был чистейшим гением: хотя ему присуща исключительная цельность, однако с момента его смерти и вплоть до сего дня каждый обнаруживает в нем что-то другое. <...> Им пользовался и импрессионизм, и джаз, им восторгался и экстатический мистик Скрябин, и объективистский ремесленник Равель; Шопен превосход* О Шопене // Новая Польша. <...> 46–48. но укладывался в историю и атмосферу западноевропейской музыки, но одновременно был органическим элементом славянской, патриотически-мессианской, нередко жалостной польской легенды. <...> Шопен – как будто тот волшебный предмет, который в каждом зеркале отражается по-другому. <...> Такова тайна синтетической природы <...>