С.А. Гудимова КУЛЬТУРА АНТИЧНОЙ ЭПОХИ, СРЕДНИХ ВЕКОВ И НАЧАЛА НОВОГО ВРЕМЕНИ С.А. <...> Гудимова ANIMA MUNDI ГУМАНИСТОВ ВОЗРОЖДЕНИЯ Позднее Средневековье относилось к классическому миру не исторически, а прагматически, как к чему-то далекому, но в известном смысле еще живому и потому потенциально полезному и потенциально опасному одновременно. <...> Панофский, «никогда не обращал внимания на классическую античность в целом… он смотрел на нее как на сокровищницу идей и форм, из которых присваивал себе то, что казалось подходящим мыслям и действиям сегодняшнего дня» (11, с. <...> Ренессанс пришел, чтобы понять, что мир Древних Греции и Рима давно потерян, как рай Мильтона, и может быть обретен только в духе. <...> Франческо Петрарка (1304–1374) был прямым наследником и завершителем мощного движения средневековой культуры, начавшегося в Провансе, продолженного северофранцузскими труверами, немецкими миннезингерами, сицилийскими и, наконец, флорентийскими лириками и Данте. <...> «Поэт начинался тогда, когда любовь рождала в нем дар песни и 106 Anima mundi гуманистов Возрождения слово было средой обитания проснувшейся души. <...> Петрарка, используя этот термин провансальцев, называет «куртуазным» даже Христа (сонет 81). <...> Поэты «сладостного нового стиля» поют почти только о мадонне, но их поэзия становится настолько многозначной (все они философы и ученые), что за образом мадонны явственно встают космические и надмирные дали: она теперь почти небесная хранительница премудрости мира, Софии, и ключей блаженства. <...> Провансальский и сицилийский каноны еще допускают соединение с любимой; для поэтов «сладостного нового стиля», для Данте, для Петрарки оно абсолютно исключено из-за неземного достоинства донны. <...> Один из поэтов «сладостного нового стиля» говорит Господу о своей даме: «Она была подобна // Созданьям ангельским обители небесной; // Не осуди, что я ее любил». <...> У Петрарки эта тема выражена с особой силой: «Вся жизнь, что в теле теплится моем, // Была <...>