Это скорбное сообщение для меня, знавшей его лично, отозвалось большой печалью. <...> Да, мне повезло — я работала с Борисом Николаевичем бок о бок в период его активной трудовой деятельности, мы встречались и позже когда он отошел от штатной профессиональной деятельности. <...> Однако, Борис Николаевич был из тех профессионалов, для кого неважно, за каким рабочим столом он сидит — в кабинете министерства, Ленинки или дома. <...> Повторюсь, мне повезло, я несколько лет проработала с Борисом Николаевичем в Ленинке, и не просто в одном отделе — наши рабочие столы стояли друг напротив друга. <...> Я могла наблюдать этого творчески одержимого, очень принципиального профессионала. <...> Это был человек, с которым можно было рассуждать на любые темы, и тут не играли роль звания и занимаемые должность, разница в возрасте, он никогда не показывал своё превосходство, и это при том, что оно объективно было. <...> Может быть, поэтому я и решилась на интервью на очень щекотливую тему «служебный роман» именно с Борисом Николаевичем. <...> Произведения этого жанра передают атмосферу описываемого времени, однако редко кто отважится вплести в канву деловых и профессиональных событий личные отношения, которые, несомненно, накладывают свой отпечаток на все стороны жизни. <...> Закрыв последнюю страницу книги Бориса Николаевича «Фрагменты памяти», я не удержалась от возгласа восхищения: «Орел!» <...> . Да, он — профессионал высшей пробы, разумный организатор, мужчина с притягательной энергетикой. <...> Чрезвычайно сложным, подчас драматичным своей разносторонностью представляется мне служебный роман. <...> У каждой пары он протекает по-своему, но у всех с непременным набором душевных мук и житейских советов «доброжелателей», вмешательством посторонних. <...> На служебный роман чаще решаются зрелые люди, готовые пройти через все испытания, включая партком и горе самых близких». <...> Вот с такой неожиданной стороны раскрылся перед нами один из выдающихся деятелей библиотечного дела <...>