Левушка перешагнула порог, и тяжелая завеса упала за нею. <...> Но иногда судьбе бывает угодно, чтоб имя кого-нибудь из них вдруг выплыло иэ мрака, чтоб кто-то о них вспомнил и написал, и тогда с удивлением и восхищением об их делах и подвиге узнаёт мир. <...> Так сложилась судьба скромной учительницы из провинциального советского городка Людмилы Магон, которую знали, любили н с которой несколько лет переписывались Раиса Орлова и Лев Копелев. <...> Здесь, на Западе, они издали ее письма, а также „Начало повести", прерванное преждевременной смертью. <...> Надо сказать, что повесть эта рядом с письмами явно проигрывает, и не потому, что Людмиле Магон не хватало литературного дарования, а потому, наверно, что в письмах раскованней и свободней изливалась душа. <...> Эту невысокую, с очень светлыми глазами и порывистой походкой женщину знал не только весь городишко Маркс, но, пожалуй, и вся Саратовская область. <...> „Ардис", Анн Арбор, 1983, 298 ше матери, отчаянна плакали, когда приходило время расстаться. <...> Все — и взрослые, и дети — звали ее „Книгоноша", Для людей такого склада существует точное определение — „просветители". <...> Во тьму невежества они несут свет знания, мрак лжи разгоняют истиной, работают неутомимо и непрерывно и часто умирают до срока, изнуренные, так и не увидав плодов своего труда. <...> Я чту просветителей всех времен и народов и верю в их неодолимость", — пишет она. феномен Солженицына был воспринят Людмилой Магон как откровение. <...> Сама проникшись силой н светом его произведений, она, по свойству своей натуры, не могла не рассказать о нем ученикам. <...> Летом 1967 года, отправившись с детьми в поход „по есенинским местам", она заезжает в Рязань и посещает Солженицына. <...> На „Книгоношу" завели „дело", прогнали с работы и дали ей место учителя-воспитателя в колонии для малолетних преступников. <...> Она пишет, что подобную немыслимую каторгу для детей могли придумать либо чиновники, лишенные всякого воображения, либо, наоборот, люди, обладающие дьявольской <...>