ЛИТЕРА ТУРНАЯ КРИТИКА Виолетта ИВЕРНИ Каждый равен своему выбору. <...> Последняя книга Владимира Максимова „Ковчег для незваных" — естественное продолжение его предыдущих книг. <...> Мы не встречаем в ней знакомых героев — не этим она напоминает нам прежние максимовские повести. <...> Эта мучающая Максимова тема — ухабы, по которым трясет человеческую душу в течение не только реальной физической жизни, но и жизни предыдущих поколений, вина которых падает на головы детей и внуков, вне зависимости от того, осознают они это или нет, принимают или нет — вина эта фатальна, ибо все в мире связано между собой нравственными узами. <...> Ковчегом для незваных на самый первый и прямой взгляд Максимов называет длинный эшелон с завербованными на Курилы, едущими из ЦентВ. <...> 184 ральной России с насиженных мест, от своих корней, дома, могил, от прошлого, — чтобы поймать удачу, пристроиться, — за длинным рублем, проще говоря. <...> Но этим поездом, двигающимся медленно, по-черепашьи, по забитым, в хаосе неразберихи рельсам послевоенной страны, на самом деле не ограничивается ковчег. <...> И незваные, по Максимову, — это не только обойденные судьбой, несчастные, мечущиеся в поисках маленького и вечно ускользающего счастья, но и те, кто самозванно определили себя хозяевами страны, хозяевами судеб всех этих вырванных из своей земли людей, всей этой бесконечной дали, отрезанной от мира железными границами. <...> Мы встречаем в романе людей, стоящих на самых разных уровнях иерархической лестницы: от Сталина — до только что отвоевавшего простого солдата Федора Самохина, от только что назначенного начальника главка Ильи Золотарева — до кадровика Михаила Пекарева, подозрительного и проницательного горбуна, всю жизнь проработавшего в органах, которого сам Золотарев втайне побаивается и который ходит за ним по пятам всезнающим бесом. <...> И весь этот сонм людей — ибо сквозь названных и фигурирующих в романе в той или иной степени важности персонажей проглядывает <...>