Роман РЕДЛИХ Воскрешение языка (О книге А. М. Селищева "Язык революционной I. <...> Из наблюдений над русским языком последних лет (1917-1926). <...> Селищев, 108 эпохи") - не сомневаюсь, что вполне сознательно, - выступает лишь как регистратор наблюдаемой им действительности. <...> И сделанное в качестве введения разъяснение социальных функций речи и влияния на них революционных перемен служит в первую очередь задачам классификации, а беглый показ неологизмов эпохи Великой французской революции лишь показывают, что "сходные социальные явления связываются с одинаковыми языковыми фактами" <§ 26). <...> К счастью для Селищева, яфетическая теория языка Н. Я. Марра еше не была признана марксистской, а "основоположники" по лингвистике не высказывались. <...> Предвидеть же, что ожидает Россию и русский язык в ближайшем десятилетии, в годы нэпа никто не мог, и Селищев в вопросах языка французской революции преспокойно цитирует Лафарга в переводе Каутского, а в вопросах социологии ссылается на Дюркгейма и Питирима Сорокина. <...> Книга Селищева - свидетельство как нижнего, так и верхнего предела ограниченной свободы времени нэпа. <...> Предпосылки, из которых последовало дальнейшее развитие, Селищев, однако, видит и чувствует. <...> Характеризуя в § 26 общий характер языковой деятельности революционного времени он пишет: "Сильные централизованные связи, преимущественное значение авторитета, строгость дисциплины, требующей "безоговорочного" выполнения "директив", идущих из центра, от "верхушки", - все это отражается на форме общественно-политической деятельности, на ее единообразии. <...> Вместе с этим происходит весьма энергичное распространение и языковых 109 черт авторитетных представителей "командных высот". <...> Некоторые особенности лексики, синтаксиса, словообразования быстро распространяются в "партийной" и "советской" среде. <...> Произносятся речи, ведутся беседы и разговоры на темы по текущим вопросам, - ведутся в духе выставленных центром "тезисов" и "лозунгов <...>