Библиография Вне времени Есть лишь один город на земле, где теперь так пишут стихи: Париж. <...> Бравому мажору соцзаказа на Родине противостоит унылый минор поэтических «исповедей», отличающихся одна от другой лишь размерами дарования. <...> Счастлив тот из «парижан», кому удается хоть изредка освободиться от перепеваний Баратынского, Тютчева и Блока и показать свое подлинное «необщее выраженье»'. <...> И, раскрывая книгу стихов, изданную в Париже, невольно, прежде всего, ищешь — нет ли в ней «просветов» в каноническом тумане самососредоточенья? <...> Книга Сергея Маковского «Круг и Тень» радует именно этими просветами. <...> Но даже высокое мастерство стиха не радует там, где чувствуешь: это от Баратынского (как, например): «Ах, нет действительности, нет Ни плоти немощной, ни тленья» и т. д. или «Б какое призрачное бытие, Куда он канул этот день бесследный.» <...> А вот от Тютчева: «Всуе пытаю ту же Глухонемую тьму. <...> Сонмами звезд мерцая, Вечность глядит на меня.» или «Сегодня ветер долго слушал я В заросших вереском июньски* чащах, И час и два баюкали меня Глухие жалобы вершин шумящих». <...> Зато те стихи Сергея Маковского, где он не подпадает под искушенье идти по дорогам, проложенным сто лет назад, доставляют искреннюю, большую радость, котоСЕРГЕЙ МАКОВСКИЙ. <...> Париж, 1951. рую всегда несет с собою настоящий поэт. <...> Одно из таких стихотворений, на наш взгляд, лучших в сборнике, позволим себе привести целиком: Затишье виллы. <...> Из детской — сад, а над балконом Опущенной маркизы сень. <...> И ветер с моря, под маркизу Ныряя весело, хмельно. <...> И это всё: одна минута, Одна зарница волшебства, Прошли года, но почему-то Бе мне с тех пор она жива. <...> Уносят к югу, к счастью, к детству Тугие всплески полотна — И чьи-то гаммы по соседству Из незнакомого окнаШирокому читателю Сергей Маковский известен, как художественный критик, как автор умных и выразительных «Силуэтов русских художников»; как поэт, он ему почти неизвестен, несмотря на то, что в «послужном списке» Маковского <...>