Федор попрежнему стоял у окна и глядел сквозь полузапотевшее стекло. <...> Соня тоже в праздничном платье, косы в лентах. <...> Соня и в этом письме пишет о последних маминых словах: «Феде скажи, чтобы во всём был человеком. . . чтоб человеком был. <...> . . Когда Федор стал просить замполита, тот удивлённо посмотрел и сказал: «Не сентиментальничайте, майор, его два станка помогут одному из наших заводов выполнять план. <...> Сегодня к Федору в комендатуру прибежал старик, владелец маленькой мастерской. <...> Во время бомбардировок, месяцами жил в мастерской, решив умереть вместе с 4 ГРАН И нею. <...> И вот теперь прохвост в капитанских погонах — Федор ясно видел перед собою толстое самодовольное лицо демонтажника — в желании выслужиться перед своим министерством, для которого демонтировал рядом с мастерской мебельную фабрику, решил заодно прихватить и два станочка старика. <...> Федор обязан помогать демонтажу фабрики — на это есть постановление Особого Комитета и приказ Комендантского Управления, но он не мог допустить незаконного ограбления ни в чем неповинного старика. <...> Кончилось тем, что солдат, рассказавший об этом Федору, выкрал крест и отдал немке-уборщице. <...> Задохшись от бега, показывая изуродованные огнём и работой руки, в которых держал одетую по этому случаю фуражку «рот-фронт», он просил «герра майора» оставить ему его станки — единственное средство к жизни семьи: *) «Сабуровцы» — демонтажники. <...> Главой всех демонтажников в Германии был Сабуров (1945 год), ныне председатель Госплана СССР. <...> Замполит же решил, что кроме «пользы Советскому государству» от этого ничего не будет. <...> Федор взял письмо, спрятал в карман кителя и отошел от окна. <...> Есть только он — боевой майор, кавалер пяти орденов, бьгвший начальник инженерной службы танковой дивизии, теперь — помощник коменданта района по экономическим вопросам, есть одиночество и эта усталость. <...> Когда вошел Карл, Федор ходил по комнате большими шагами. <...> Федору стало жалко себя и он отвернулся <...>