Буланин Д.М. Буслаев Федор Иванович // Энциклопедия "Слова о полку Игореве": В 5 т. - СПб.:
Дмитрий Буланин, 1995.
Т. 1. А-В. - 1995. - С. 167-170.
http://feb-web.ru/feb/slovenc/es/es1/es1-1671.htm
БУСЛАЕВ Федор Иванович (13(25).IV.1818, г. Керенск (ныне г. Вадинск) Пензен. губ. - 31.VII.
(12.VIII).1897, пос. Люблино Моск. губ.) - лингвист, историк лит-ры и искусства. Ок. словесный ф-т
Моск. ун-та (1838), после чего назначен преподавателем во 2-ю Моск. гимназию; затем служил в 3-й
гимназии. Университетская карьера начинается с 1842, когда Б. был прикомандирован к профессорам И.
И. Давыдову и С. П.Шевыреву, с янв. 1847 начал читать лекции, с 1848 - адъюнкт, затем
экстраординарный проф. (1850), ординарный проф. (1859), засл. проф. (1873); чл.-корр. имп. АН (1852),
акад. (1860). Магистерская дис. "О влиянии христианства на славянский язык" (1848), докт. степень
получил за "Исторические очерки русской народной словесности и искусства" (1861, т. 1-2).
Как ученого Б. отличает не только разнообразие исслед. интересов (языкознание, словесность,
искусствоведение), но и эстетич. одаренность; его труды замечательны стилистич. совершенством.
Наиболее значительные из них собраны в отдельные книги - помимо "Исторических очерков" это "Мои
досуги" (1886, т. 1-2) и "Народная поэзия" (1887); посмертно вышли 3 т. соч. Б. (1908-30; во 2-м т.
перепечатан 2-й же т. "Исторических очерков"). Эстетич. интуиция позволила ученому преодолеть
крайности мифол. теории, последователем которой он оставался всю жизнь, хотя учитывал достижения
представителей др. академич. школ и даже критиковал чрезмерные увлечения мифол. толкованиями.
Пытаясь вслед за Я. Гриммом обнаружить в яз. и памятниках словесного и изобразит. искусства
отражение нар. духа, Б. преимущественно интересовался сюжетами и текстами, не соответствующими
общему церковно-назидат. характеру средневековой культуры. Этот подход, позволявший
исследователю более дифференцированно взглянуть на слав. письменность, зачастую приводил к
переоценке нехристианских в ней элементов.
В поисках народно-поэтич. наследия, понимаемого главным образом как нецерковное, Б. не мог
пренебречь показаниями С., к которому он возвращался на протяжении всего своего творч. пути. Уже в
первой заметке, посвящ. этому произведению, ученый намечает свойственный ему в дальнейшем путь
интерпретации С. - посредством сравнения его с памятниками фольклора и выявления в них остатков
мифол. преданий: упоминаемый С. Троян сопоставляется с героем серб. сказки - царем Трояном,
боявшимся солнца, причем оба Трояна возводятся к общему эпич. циклу (на своем толковании Б.
настаивал и позднее, когда спорил с Н. С. Тихонравовым, считавшим, что Троян поставлен в С. по
ошибке на место Бояна). Б. критикует работу Д. Дубенского за то, что тот не пытался раскрыть
"внутреннего содержания" С., определяющегося отношением автора к язычеству древних славян. В
лекциях наследнику престола Николаю Александровичу Б. проводил мысль, что вся древняя поэзия
развивалась в процессе конкуренции церковной и светской культур.
Наиболее полно взгляды Б. на С. выражены в статье "Русская поэзия XI и начала XII века", цель
ее - восполнить пробел в истории древнерус. лит-ры, которую неоправданно ограничивали только
прозой. Представление о древней поэзии, по мысли автора, может дать то немногое, что сообщает С. о
Бояне. Прежде всего, указывает Б., эпос Бояна - это уже эпос исторический, герои-полубоги уступили в
нем место рус. князьям и их усобицам. Вместе с тем само существо нар. поэзии не позволило древнему
певцу отрешиться от мифол. представлений, которыми пронизаны его творения; для сочинителя же С.
многое из того, что он заимствовал у своего предшественника, уже было непонятно. Б. пытается
вычленить из произведения XII в. фрагменты, составленные "по замышленію Бояню", которые
свидетельствуют о высокой поэтич. культуре того времени. По его мнению, Боян не мог быть
единственным древнерус. певцом XI-XII вв. - "знаменитое имя Бояна покрывало собою целую толпу
неизвестных певцов".
Считая, что яз. сохранил следы древних мифол. взглядов, общих индоевроп. народам, Б. то и дело
обращается за материалом для сопоставлений к лексике и образам С.; многочисленные выписки отсюда
включены уже в первые его монографии - "О преподавании отечественного языка" и "О влиянии
христианства на славянский язык"; параллели к отдельным выражениям С. из лит. и фольклорных
источников рассеяны и в др. публикациях Б. Черты сходства С. и малорос. песен, с которыми охотнее
всего сравнивал древнюю поэму Б., заставляли его думать о южном ее происхождении; позднее, ближе
познакомившись с богатырским эпосом (в основном по изд. П. Н. Рыбникова и П. В. Киреевского), он
уже полагал, "что на поэтическое наследство этого памятника имеет такое же право и поэзия
великорусская". В разборе книги В. В. Стасова, объявившего былины заимствованием с Востока, Б.
отстаивал их нац. своеобразие, акцентируя внимание на связях нар. эпоса с худ. системой С.
Велик вклад Б. и в популяризацию С.: образец учебного разбора С. с использованием перевода Н.
М. Карамзина дан в его книге "О преподавании отечественного языка", а позднее Б. включил С. в две
Стр.1