Библиография Живое творчество распада Первый том посмертного издания сочинений Владимира Львовича Корвина-Пиотровского «Поздний Гость» был мне прислан вдовой поэта в июле прошлого года. <...> С тех пор он много раз перечитывался, и каждое погружение в мир творчества этого незаурядного поэта помогало поднимать новые завесы над тайнами его мысли и заставляло больше и больше любить его. <...> Корвин-Пиотровский остался верен благороднейшим традициям русской поэзии. <...> В книге «Поздний Гость» 4.250 строк, из которых 3.404 строки написаны четырехстопным и 444 строки пятистопным, и еще 32 строки неравностопным ямбом. <...> Хореев очень мало (всего 176 строк), еще меньше «логаэдов» (142 строки). <...> Несколько анапестических строк мелькнуло среди логаэдов, а дактиль остался вне поэтического хозяйства Вл. <...> Корвин-Пиотровский писал в сравнительно ранний период своей поэтической деятельности. <...> Это значит, что поэт до конца продолжал итти вперед, искать и находить новые средства. <...> В этом плане следует сказать, что он ушел от нас слишком рано — в полном расцвете своих сил, в апогее своего творчества. <...> Я умышленно упомянул сначала о технической стороне поэтического хозяйства Вл. <...> Я ответил бы на это, что подлинная поэзия •— не изложение философской системы, что она живет и растет не в области чистой мысли, Владими р Корвин-Пиотровский . <...> Философские идеи иногда заглядывают и в эту область, но «определить» поэта, наклеить на его творчество ярлык значило бы в значительной мере убить его, остановить движение его духа. <...> Тот мир постоянно заявляет о себе, проступая в это м мире как ряд прорывов и символов. <...> Не каждый поэт, но каждый подлинный поэт по своей природе символист. <...> Он мыслит метафорами, но в некий момент озарения метафора вдруг перерастает самое себя, как бабочка гусеницу, и живет как символ, как просвет в реальность высшего порядка. <...> Это и Командор ДонЖуана, и черный парус Ростана, и вечно ускользающее касание тог о мира: Повторный осторожный <...>