Сальвадор де Мадарьяга ЗАВЕТ ТОЛСТОГО Для русской литературы девятнадцатый век является тем, чем эпоха Возрождения, Елизаветинская эра, столетие Людовика XI V и Золотой век •— для Италии, Англии, Франции и Испании. <...> Упоминая лишь о звездах первой величины, мы можем сказать, что Россия дала в течение этого века не менее пяти писаггелей, пользующихся всемирной славой: Пушкина, Гоголя, Тургенева, Толстого и Достоевского. <...> Если мы представим себе, что наряду с этими мастерами художественного слова 'страна в ту же эпоху выдвинула целое созвездие гениальных композиторов как Глинка, Мусоргский, Бородин, РимскийКорсаков и Чайковский, тем сильнее становится ощущение, что начало века ознаменовалось потоком таинственной творческой силы, вырвавшемся из глубочайших недр России. <...> Непосвященному человеку, более наделенному, что касается .русской истории, чувством восхищения, чем фактическим знанием, эта мо'гучая эпоха должна казаться волной русского творческого духа, властно захватившей Европу как бы для того, чтобы отблагодарить ее за то влияние и вдохновение, которое она расточала в продолжение долгих лет. <...> Все они велики — даже Тургенев, быть может, наименее вьщающийся из названных нами пяти имен. <...> Пушкин стремительно занимает место, наравне с такими великими поэтами человечества, как Данте, Шекспир и Гёте, а три великих романиста поражают мир своей 'Способностью ввести в действие и развернуть перед читателем огромное количество человеческих существ, которые населяют огромные пространства и проявляют сложную, глубокую и поглощающую деятельность. <...> Даже читатель Флобера чувствует, когда он входит в мир «Мертвых душ», что его кругозор вырос и углубился, то же самое происходит с читателем Тэккерея, знакомяДсклад, прочитанный на. <...> Такие слова как «увеличение», «расширение» и «углубление» неспособны передать то, что происходит с нашим миром, когда мы входим в мир великих русских: подлинная сущность их воздействия <...>