ПРЕДИСЛОВИЕ
На первый взгляд, книга Г.А.Дегтярева — сугубо
лингвистическая, она посвящена разностороннему комплексному
изучению земледельческой лексики чувашского языка. Однако,
если задуматься поглубже, ее содержание намного шире: в ней
через призму языка просматривается история развития
земледельческого труда у булгаро-чувашей и их далеких предков.
Более того, собранный и систематизированный в данной книге
репрезентативный эмпирический материал в известной степени
освещает историю развития культуры земледелия на широком
хронотопологическом пространстве евразийских степей по
крайней мере на протяжении последних двух тысячелетий.
Настоящее исследование впервые в чувашеведении
предоставляет в руки историков богатый и научно выверенный
фактический материал для изучения чрезвычайно актуальной
и до сих пор практически почти не затронутой специалистами
проблемы — истории земледелия кочевых народов евразийских
степей. Кочевники и земледелие... Не правда ли, звучит как-то
странно и интригующе. Но факты — вещь упрямая, а они
однозначно свидетельствуют о том, что и классические
номады, там, где это было возможно, практически никогда
не расставались с земледелием.
Развитие земледелия было одним из действительно
больших достижений человека, которое можно сравнить
лишь с укрощением огня.
Когда и как возникло земледелие? Когда наши далекие
предки — прототюрки — начали заниматься земледелием?
Ответить на эти вопросы мы можем только предположительно:
самое начало потеряно на заре истории. Археологи утверждают,
что со времени появления первых поселений неолитического
человека в Малой Азии и Европе и индейцев в Америке —
развитие земледелия, начинавшееся с выдергивания сорняков,
чтобы они не мешали росту диких зерновых и других полезных
растений, привело к намеренному высеву семян и, наконец,
к подготовке почвы.
3
Стр.3
Приоткрыть завесу истории помогает язык.
Компаративисты, занимающиеся сравнительным изучением
родственных языков, разработали специальную методику
изучения истории слов, с помощью которой можно
относительно точно определить возраст того или иного
слова, а также установить место на Земле, откуда это слово
распространялось по ойкумене. Сравнительно-историческое
изучение земледельческой лексики тюркских языков
показывает, что названия основных сельскохозяйственных
культур, а также терминология земледелия сложились
задолго до первичного распада прототюркской общности
на две основные ветви — огузскую (общетюркскую) и
огурскую (протобулгарскую). Первичный распад
прототюркской общности специалисты относят к середине
I тысячелетия до новой эры. Судя по лингвистическим
свидетельствам, прототюрки к этому времени уже достигли
относительно высокого уровня земледелия и возделывали
все основные культуры, известные в Старом Свете:
различные виды проса (ïðàòþðê. *ügür ∼ ÷óâ. вир «ïðîñî»),
полбы (ïðàòþðê. *bugdaj «ïîëáà», «ïøåíèöà» ∼ ÷óâ. ï=ðè
«ïîëáà»), пшеницы (ïðàòþðê. *talqan ∼ ÷óâ. òóë= «ïøåíèöà»),
ячменя (ïðàòþðê. *arpa ∼ ÷óâ. урпа «ÿ÷ìåíü»), бобовых
(ïðàòþðê. *bur¢aq ∼ ÷óâ. ï=ð¸à «ãîðîõ»), владели
разнообразными агротехническими приемами обработки
çåìëè, ñð.: ïðàòþðê. *tarï- «возделывать çåìëþ», «ñåÿòü»,
*tarïS «ïîñåâû», «õëåáà на êîðíþ», «õëåáà в çåðíå» ∼ ÷óâ.
тыр= «хлеба на корню и в зерне»; пратюрк. *дk«обрабатывать
çåìëþ», «ñåÿòü» ∼ ÷óâ. àê- «ñåÿòü», ака
«земледелие», «обработка земли», «плуг»; пратюрк. *дš«копать
(çåìëþ)» ∼ ÷óâ. àë- «êîïàòü», «ïàõàòü»; ïðàòþðê. baz«êîïàòü
(çåìëþ)» ∼ ÷óâ. *ïûð-/*ïóð- «êîïàòü», отсюда ïûðà/
пура «яма для хранения зерна», «колодец», «сусек»; пратюрк.
*süjre- «òÿíóòü», «âîëî÷èòü» ∼ ÷óâ. ñúðå- «áîðîíîâàòü»;
ïðàòþðê. *sa¢- «ðàçáðàñûâàòü», «ñåÿòü» ∼ ÷óâ. ¸è¸- «ñìåòàòü
сор с вороха зерна», первоначально — «разбрасывать»,
«ñåÿòü»; ïðàòþðê. *küre- «ñãðåáàòü», *kürek «ëîïàòà» ∼ ÷óâ.
ê\ðå¸å «ëîïàòà»; ïðàòþðê. *qaz- «êîïàòü», «ðûòü» ∼ ÷óâ. õûð«ñãðåáàòü»
(чув. хус- «копать» — позднее заимствование из
кыпчакского) и т.д. На уровне современных историкоархеологических
знаний прародина тюркских народов
4
Стр.4
локализуется в Центральной Азии, а конкретнее — в Восточной
Монголии и сопредельных районах. Следовательно, уже в
бытность на своей первоначальной прародине далекие предки
чувашей достигли сравнительно высокого для своего времени
уровня земледелия.
Одной из наиболее древних культур евразийских
степей считается просо — неприхотливая, нетрудоемкая,
засухоустойчивая и высокоурожайная культура. Некоторые
сорта проса в среднем дают урожай от ñàì-80 до ñàì-100 и
выше (для сравнения: пшеница и рожь дают урожай сам-7—
сам-8). Не случайно просо было с древнейших времен
традиционной культурой кочевников-земледельцев. Вплоть
до середины ХХ века у чувашей пшенная каша была
обязательным ритуальным блюдом во всех обрядах. В
чувашских народных песнях до сих пор пшенная каша
встречается чаще всего. Очень глубокую традицию в тюркской
земледельческой культуре имеют также ячмень (тюрк. arpa)
и полба, а вот пшеница, этот более окультуренный вид
ïîëáû, появилась намного ïîçäíåå. Овес (òþðê. *suly ∼ ÷óâ.
с\л\) открывает послепраязыковые приобретения.
Считается, что эта восточноевропейская культура получена
тюрками при их продвижении на запад, причем разными
племенами самостоятельно, поскольку для овса отсутствует
единое общетюркское название. Столь характерную для
чувашских полей рожь тюрки практически не знали, так
как в южных регионах она попросту не растет. С этой
культурой чуваши, скорее всего, познакомились только на
Средней Волге. Обычно принято считать, что чувашское
название ржи ыраш заимствовано из русского языка, но
общеславянским названием этой земледельческой культуры
было жито (ñð. óêð. æèòî, áåëîð. æûòà, ÷åø. ¾ito, ïîëüñê.
¾yto «рожь»), а слово рожь проникло в славянские языки
из германских (íåì. Roggen, ãîëëàíä. rógge, äð.-ñêàíä. rugr,
ñîâð. èñë. rugur, äàò. rug, øâåä. rag «ðîæü»). Вполне âîçìîæíî,
что в Волжскую Булгарию, как и в Древнюю Русь, рожь
попала из Скандинавии через посредство варягов (росов).
Любопытно вспомнить, что уже в начале Х века арабские
источники (Ибн Фадлан и др.) описывают росов в пределах
Волжской Булгарии. Вполне возможно, что рожь была одним
из продуктов экспорта из Скандинавии в Среднее Поволжье.
5
Стр.5
За период многовекового автономного развития тюркских
языков некоторые архаичные земледельческие термины в
различных тюркских языках в ходе сепаратного семантического
развития получали новые, порой весьма далекие от
первоначального, значения. Так, например, пратюркское
название проса *ügür, отмеченное в äð.-óéã. üjür «ïðîñî»,
êàðàõ.-óéã. ügür
jügür (ïî ÌÊ), jür (ïî ÊÁ), äð.-îãóç.
ügür (ïî ÌÊ), ñð.-óéã. üjür «ïðîñî», ïåðåí. «ñåìåíà,
зернышки», в большинстве современных тюркских языков
потеряло свое первоначальное значение и стало названием
пищевого продукта и даже кулинарного блюда, ср.: тат. šйр•
«ñóï из êðóïû», áàøê. šéð• «ñóï из êðóïû», «ïîõëåáêà»,
êàð. ивре «êðóïà», «êàøà», íîã. ъйре «ñóï с êðóïîé»,
«похлебка», аз. диал. урва «мука, которой посыпают тесто,
чтобы оно не приставало к äîñêå», óçá. óâðà/• ∼ óãðà/•
«ëàïøà», óéã. úãð•, öãð• «ìåëêî нарезанная ëàïøà»,
«вермишель», алт. ъре «кашица из толченой крупы и молока»,
õàê. ъгре «ñóï из êðóïû», êîéá. ügürä «ñóï из êðóïû» и ò.ä.,
и только в чувашском вир сохранилось первоначальное
значение «просо». Семантическое развитие, очевидно,
происходило в следующей последовательности: «просо
(ðàñòåíèå, çåðíî)» > «ïøåíî (очищенное ïðîñî)» > «êðóïà»
> «ñóï из êðóïû», «êàøà» > «ëàïøà», «âåðìèøåëü». Такой
ход развития значения слова, скорее всего, указывает на
то, что большинство современных тюркских народов на
определенном историческом этапе, очевидно, в период
наивысшего расцвета кочевничества, утеряло навыки
традиционного земледелия и, как следствие, позабыло
значение названия даже самой распространенной в
древности земледельческой культуры. Название проса у них
стало обозначением крупяных изделий и, более того,
названием блюд, приготовленных с использованием
крупяных продуктов. А в некоторых языках пратюркское
название проса *ьgьr полностью выпало, не оставив
никаких следов, и было заменено общим названием
зерновых культур *tarïS.
Тюркские народы даже на стадии классического
номадизма не могли полностью отказаться от растительной
пищи. Забросившие земледелие тюркские племена были
вынуждены получать зерно от своих соседей путем
6
∼
Стр.6
натурального обмена или насильственного захвата. Вот почему
в ряде тюркских языков исконное название проса было
перенесено на готовые продукты и кулинарные блюда,
изготовляемые из проса и других зерновых культур. Что же
касается чувашей и их исторических предков, то они, судя
по всему, на протяжении всей доступной обозрению
истории никогда не разлучались с земледелием. Об этом
свидетельствует сохранение в чувашском языке первоначальной
семантики ряда земледельческих терминов, в том числе и
самой древней зерновой культуры — проса. Также не
случайно гимнические песнопения чувашей непременно
начинаются клятвенными заверениями:
Алран кайми аки-сухи,
Асран кайми ати-ани...
«Неразлучные плуг и соха,
Незабвенные отче и матерь...»
Но как могли сочетать булгарские предки чувашей
кочевое скотоводство с земледелием? Вопрос этот получает
довольно простой ответ, если вспомнить, что у кочевников
обычно были летние (òþðê. *jajlaS ∼ ÷óâ. ¸óëëà «ëåòîâêà») и
зимние (òþðê. *qïšlàS ∼ ÷óâ. õ\ëëå «çèìíèê») ïàñòáèùà. В
степных равнинных областях «зимники» располагались
обычно на более южных широтах, и они считались
основными родоплеменными территориями, а сезонные
«летовки», как правило, находились далеко на севере и
доходили вплоть до границ лесной полосы. Оногуробулгарские
племена в первых веках нашей эры занимали
обширные степные просторы в районе Семиречья, а в летнее
время перегоняли свои стада по бассейну Иртыша в лесостепные
районы Западной Сибири и доходили до места
слияния Иртыша и Оби. На летовки уходила только наиболее
трудоспособная часть населения — пастухи и воины,
способные оборонять многочисленные стада от набегов
других племен. Основная же часть населения и в летнее время
оставалась на южных основных землях, так как они тоже
требовали охраны от набегов завоевателей. Именно
оставшееся на зимниках население в летнее время занималось
7
Стр.7
земледелием. В III—IV веках зимники оногуро-булгарских
племен располагались в районе Приаральской низменности,
а летовки — в районе Бугульминско-Белебеевской
возвышенности. После обоснования в южнорусских степях
Восточной Европы летние пастбища булгарских племен,
скорее всего, локализовались в Волго-Камье, верховьях Дона
и Северского Донца, то есть в тех местах, где археологи находят
памятники салтово-маяцкой или близких к ней культур.
В VI—VII веках в степях Юго-Восточной Европы
появляются оседлые поселения булгар, что также свидетельствует
о все возрастающей роли земледелия в хозяйстве древних
булгар. Здесь также уместно вспомнить, что даже в XVII
веке летовки калмыков в левобережье Волги доходили до
Камы, а на правобережье — до южных районов Чувашии.
Показательно в этом отношении чувашское название косы
¸ава, заимствованное, по единодушному мнению иранистов
и тюркологов, из аланского (ñð. îñåò. cævæg «êîñà» < cævyn
«ñå÷ü», «áèòü», áóêâ. «ñåêóùåå, бьющее îðóäèå») ÿçûêà.
Появление заимствованного названия косы в древнебулгарском
свидетельствует о том, что предки чувашей уже в период
интенсивных контактов с аланами (предками осетин)
начали заготавливать на зиму сено. А это уже явно говорит
о возобладании у древних булгар оседлости и земледелия. В
отличие от ряда остальных тюркских народов, оногуробулгарские
предки чувашей, очевидно, никогда не
расставались с земледелием, более того, на своих зимниках
они возделывали практически все известные в то время
зерновые и бобовые культуры, выращивали некоторые
овощи (лук, чеснок, репу и, очевидно, брюкву), а также
занимались садоводством (в т.ч. и виноградарством), о чем
свидетельствует древнебулгарское название винограда в
венгерском — szőlő ∼ чув. ¸ырла и археологические находки
виноградарских ножей в салтово-маяцкой культуре).
Сложившиеся в южнорусских степях земледельческие традиции
булгар получили дальнейшее развитие в Волго-Камье.
Историческое развитие агротехнических приемов
обработки земли также нашло отражение в языке. Наличие
во всех тюркских языках восходящего к прототюркскому
состоянию глагола *tarп- «обрабатывать землю под посев»,
«сеять» указывает на развитие земледелия у тюрков на весьма
8
Стр.8
ранних стадиях. Реконструкция исходной семантики этого
глагола обнаруживает в нем значения такого операционного
характера, которые связаны с разбрасыванием семян и
разравниванием земли путем разгребания ее суковатой
палкой (ср. связь с однокоренным глаголом *tara«расчесывать
(âîëîñû)», «ñãðåáàòü (ñåíî ãðàáëÿìè)»,
«взрыхлять (çåìëþ ãðàáëÿìè)» и ò.ï.). Глагол *tarï- в чистом
виде сохранился только в некоторых тюркских языках, ср.:
êàðàõ.-óéã. tarï- «ñåÿòü», ñð.-óéã. tarï- «ñåÿòü», óéã. tär- (<
*tarï-) «ñåÿòü», «ñàæàòü», õîðåçì. tarï-, ÷àã. tarï- «ñåÿòü», àëò.
tarï- «ñåÿòü», õàê. tarï- «ñåÿòü», òóâ. tarï- «ñåÿòü», «ïàõàòü»,
«ñàæàòü», ñ.-þã. tar-, dar- «ñåÿòü», êèðã. tarï- «ïàõàòü», «ñåÿòü»,
«возделывать землю» и др. Распространение глагола *tarп- в
современных языках явно ограничено ареалом вокруг
уйгурского культурно-земледельческого ареала, в других
тюркских языках, включая и чувашский, этот глагол
сохранился только в составе производных типа *tarпS «хлеба»,
«çëàêè», «çåðíî», *tarïSlaS > tarla(w) «ïàøíÿ», «ïîëå», *tarïm
«земледелие и т.п. Показательно также, что производное
слово *tarпS (исходное значение — «возделанная земля»,
«пашня») сохранилось только в аграрном уйгурском
(таранчинском) регионе и чувашском (чув. тыр= «хлеб(а)»,
«çåðíî», «ïîñåâ(û)», «çåðíîâûå êóëüòóðû»). Вторичные
значения «хлеба», «злаки», «зерно», представленные в
древнеуйгурском, караханидском и хорезмийском, также
тяготеют к уйгурско-таранчинскому ареалу. В большинстве
тюркских языков это слово приняло специализированное
значение «просо». В свете первичности значения глагола *tarп«разбрасывать
семена» и «разгребать землю (примитивной
бороной)» исходным значением производной именной
основы tarпS видится «возделанная», т.е. перекопанная,
засеянная и разгребенная примитивной бороной земля.
Значения «хлеба», «злаки», «зерно», не будучи именем результата
от глагола *tarп-, следует понимать как метафорический
перенос отличительного признака вещи на его название:
«возделанные злаки», «сеяные злаки» (в отличие от
дикорастущих, которые тогда люди еще продолжали собирать).
Отсюда уже только один шаг к закреплению названия tarпS
за наиболее распространенной земледельческой культурой
— просом. Примечательно, что в чувашском языке за словом
9
Стр.9
тыр= специализированное значение «просо» не привилось. Это
также свидетельствует о глубоких традициях земледельческой
культуры у булгаро-чувашей.
Наличие в чувашском языке сепаратных слов для
названия плуга ака (< àê- «ñåÿòü» ∼ ïðàòþðê. *äk- «ñåÿòü»)
и серпа ¸óðëà (< ¸óð- «ðâàòü» ∼ ïðàòþðê. jàr- «ðàçðûâàòü»,
при общетюркском *orSaq «ñåðï» < ïðàòþðê. *or- «æàòü
(хлеба)», «резать (траву)», «стричь») также свидетельствует
о глубокой архаике булгаро-чувашской земледельческой
культуры. Исходным для чувашского ака представляется
значение «возделывание земли», «обработка земли»,
«земледелие» с широким семантическим полем,
охватывающим одновременные перекопку или вспахивание
земли (примитивным плугом в виде суковатой палки) и
высевание семян. Очевидно, на выбранном для посева участке
сначала разбрасывались семена и тут же запахивались.
Собственно плуг по-чувашски называется ака пу¸(\), букв.
«голова земледелия». По всей вероятности, это название
первоначально относилось только к металлическому
сошнику плуга. Глагол ¸ур- «рвать», «вырывать», лежащий
в составе чувашского названия серпа ¸урла, указывает на
самый примитивный способ уборки урожая путем простого
выдергивания колосков или стеблей целиком. Следовательно,
слово ¸урла первоначально служило обозначением не того
известного нам серпа, а некоего иного приспособления для
облегчения выдергивания колосков или кистей злаков.
Собственно процесс жнитвы в чувашском языке обозначается
глаголом выр- «жать», генуинным с общетюркским or- и
восходящим к праязыковому состоянию. Однако, в отличие
от стандартных тюркских языков, в чувашском языке нет
образованного от этого глагола ожидаемого названия серпа
*âûðà (äð.-áóëã. *vuraS), ÷òî, âèäèìî, объясняется переносом
на более новое изобретение названия архаичного
инструмента ¸урла.
Еще одним нововведением, осуществленным уже в
доисторические времена, было орошение. Пратюркские
истоки чувашского ш=вар- и общетюркского suSar«поливать»
указывают на возникновение примитивного
орошения полей уже в пратюркскую эпоху. Более того,
пратюрки развили ее дальше, сооружая простые плотины,
10
Стр.10
которые ослабляли ливневые паводки и заставляли воду
разлиться по пойме вдоль каналов. Общетюркский характер
названия пруда (÷óâ. ï\âå ∼ òþðê. bögä «ïðóä») позволяет
отнести появление оросительного земледелия если не в
пратюркскую, то в раннедревнетюркскую эпоху.
Интересно также наличие в чувашском языке слова
йъп «развилка реки», «приток реки», генуинного с названием
оросительного канала и арыка в тюркских и иранских языках
среднеазиатского региона (ñð. òóðêì. j p, óçá. jop, êàç., ê.êàëï.
¾àð, êèðã. ±àð < èðàí.: õîðåçì. y b, y p, í.-ïåðñ. b «âîäà»,
«канал»). Очевидно, в бытность в среднеазиатском регионе
оногуро-булгарские предки чувашей познакомились с
оросительным земледелием.
Возделывание земледельческих культур в широких
масштабах вызвало в свою очередь новые проблемы — борьбу
с эрозией, с сорняками, вредителями и болезнями, охрану
почвы и поддержание плодородия.
Возникновение земледелия ввело в употребление
новое понятие — сорняк. Сорняком может служить любое
растение: все зависит от того, где оно растет и в какой
степени затрагивает человека. Иначе говоря, сорняк — это
любое растение, растущее в нежелательном для человека месте.
Значительная часть монографии Г.А.Дегтярева посвящена
изучению структурно-семантических особенностей, принципов
номинации и лексико-грамматических особенностей
чувашских народных названий сорных растений. Это вполне
понятно и оправдано, ибо культурную флору у нас составляет
от силы два-три десятка возделываемых человеком растений,
а названий сорных растений в одном только чувашском языке
насчитывается почти 2000 единиц. Хочется подчеркнуть
особо, что в настоящей монографии впервые собрано
воедино столь внушительное число фитонимов. Глоссарий
чувашских названий растений составлен как на основе
существующих лексикографических изданий, так и на базе
собранных самим автором полевых материалов, причем
особое внимание уделено ареально-географической и
диалектной характеристике названий растений. Этот богатый
арсенал чувашских народных фитонимов, надеюсь, послужит
незаменимой базой для дальнейшего усовершенствования
и унификации фитонимической лексики чувашского языка
11
Стр.11
и окажет неоценимую услугу ботаникам при систематизации
растений, составлении определителей растений, научных
и популярных публикаций по ботанике на чувашском
языке и ò.ä.
«Васильки во ржи» — поэтизированный образ этой
книги. Поэтам нравятся васильки во ржи, а для крестьянина
они — сущее бедствие. Не зря сорняки прозвали «зеленым
пожаром». Чтобы бороться с сорняками — их надо знать «в
лицо». Полагаю, что и в этом, сугубо утилитарном, аспекте
книга Г.А.Дегтярева принесет определенную пользу, ибо
дает возможность четко определить языковыми средствами
то или иное сорнополевое растение.
В земледельческой лексике чувашского языка
накопились многослойные напластования различных
исторических эпох, заимствования из многих языков
различных классификационных систем. Поэтому труд
Г.А.Дегтярева представляет значительный интерес для
соответствующих специалистов многих народов Евразии,
начиная от Монголии на востоке и до Венгрии на западе.
Он будет интересен и полезен не только языковедам —
тюркологам, алтаистам, иранистам, финноугроведам,
славистам и т.п., но и историкам, этнологам, археологам,
а также ботаникам, агрономам и другим специалистам
сельского хозяйства.
Доктор филологических наук,
профессор Н.И.Егоров.
12
Стр.12
О г л а в л е н и е
Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глава I. Традиционная агроботаническая терминология
в составе земледельческой лексики (Общая ономасиологическая
характеристика) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1. Аффиксально производные термины . . . . . . . . . . . .
2. Составные наименования . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
3. Семантически производные названия . . . . . . . . . . .
4. Заимствованные и первообразные обозначения . . . .
Глава II. Наименования сельскохозяйственных культур
1. Названия полевых культур . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2. Названия огородных культур . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
3. Названия садовых культур . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глава III. Система номинации сорных растений . . . .
1. Структурно-семантические особенности народных
названий трав . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2. Основные принципы номинации . . . . . . . . . . . . . . .
3. Типичные обозначения сорнополевых трав . . . . . .
4. Системные связи и изменения в лексике флоры . . .
Глава IV. Названия морфологических частей, этапов
роста и процессов онтогенеза сельскохозяйственных культур
Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Литература . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Принятые сокращения названий языков, диалектов и
говоров . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Список населенных пунктов, упомянутых в книге . . . .
3
13
15
15
19
23
28
34
34
44
64
70
70
76
92
97
102
115
119
124
126
139
Стр.139