Национальный цифровой ресурс Руконт - межотраслевая электронная библиотека (ЭБС) на базе технологии Контекстум (всего произведений: 634699)
Контекстум
.

Между двух революций

0   0
Первый авторБелый Андрей
Издательство[Б.и.]
Страниц346
ID2652
АннотацияВоспоминания. Книга 3.
Кому рекомендованоМемуары
Белый, А. Между двух революций : Очерк / А. Белый .— : [Б.и.], 1934 .— 346 с. — Мемуары .— URL: https://rucont.ru/efd/2652 (дата обращения: 24.04.2024)

Предпросмотр (выдержки из произведения)

Бекетовой4] марципановыми бомбошками в опрятненькой бонбоньерочке; "Боренька" рос "гадким утенком"; "Сашенька" - "лебеденочком"; из "Бореньки" выколотили все жесты; в "Сашеньке" выращивали каждый "пик"; искусственно сделанный "Боренька" прошелся-таки по жизни "Андрея Белого"; прошелся-таки "самодур" по жизни Александра Блока; "Сашеньку" ублаготворяли до ...поощрения в нем вспышек чувственности; "Боренька" до того жил в отказе от себя, что вынужден был года подставлять фабрикаты "паиньки" - отцу, "ребенка" - матери, так боявшейся "развития"; косноязычный, немой, перепуганный, выглядывал "Боренька" из "ребенка" и "паиньки"; не то чтобы он не имел жестов: он их переводил на "чужие", утрачивая и жест и язык; философией младенца стало изречение Тютчева: мысль изреченная есть ложь;5 от "Саши" мысли не требовали; поклонялись мудрости его всякого "вяка". <...> Свои слова обрел Боренька у символистов, когда ему стукнуло уж шестнадцать - семнадцать лет (вместе с пробивавшимся усиком); этими словами украдкой пописывал он; вместе с мундиром студента одел он, как броню, защищавшую "свой" язык, термины Канта, Шопенгауэра, Гегеля, Соловьева; на языке терминов, как на велосипеде, катил он по жизни; своей же походки - не было и тогда, когда кончик языка, просунутый в "Симфонии", сделал его "Андреем Белым", отдавшимся беспрерывной лекции в кругу друзей, считавших его теоретиком; "говорун" жарил на "велосипеде" из терминов; когда же с него он слезал, то делался безглагольным и перепуганным, каким был он в детстве; великолепно поэтому он различал все оттенки терминологии ("трансцендентный" не "трансцендентальный"); говорить же просто конфузился, боясь вскриков: "Чушь, Боренька, порешь! <...> Боренька", сперва молчавший, потом затрещавший терминами, не выросший "Боренька"; "Андрей Белый" - фикция; Блок первый отметил это; в ответ на посылку ему книги "Возврат" он писал: "мальчик"-де мальчику прислал к елке <...>
Между_двух_революций.pdf
СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРНЫХ МЕМУАРОВ Редакционная коллегия: В. Э. ВАЦУРО Н. К. ГЕЙ Г. Г. ЕЛИЗАВБТИНА С. А. МАКАШИН Д. П. НИКОЛАЕВ А. И. ПУЗИКОВ К. И. ТЮНЬКИН МОСКВА "ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА" 1990 АНДРЕЙ БЕЛЫЙ МЕЖДУ ДВУХ РЕВОЛЮЦИЙ МОСКВА "ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА" 1990 ББК 84Р7 Б43 Подготовка текста и комментарии А. В. ЛАВРОВА Оформление художника В. МАКСИНА ISBN 5-280-00519-3 (Кн. 3) ISBN 5-280-00517-7 (C) Издательство "Художественная литература", 1990 г. ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ Настоящая книга "Между двух революций" есть необходимое продолжение двух мною написанных книг: "На рубеже" и "Начало века"; она - третья часть трилогии, обнимающей картину нравов и жизни моей до событий Октябрьской революции; первая часть ее, под названием "Омут", далеко не исчерпывает лиц и картины отношений с ними; пишучи второй том воспоминаний "Начало века", я не был уверен, что время позволит мне написать третий том; поэтому иные конфликты с людьми, разрешавшиеся позднее, для цельности показываемых силуэтов рисовал в кредит, переступая грани рисуемого времени; так, например, быт квартиры Вячеслава Иванова и сам Иванов, взятый в этом быту, относимы к 1909 - 1910 годам, т. е. к эпохе, которая явилась объектом описания этой части; то же надо сказать о Брюсове; или решительный тон осуждения Мережковского, осознанный мной позднее, дан уже в "Начале века"; и это потому, что я не знал, коснусь ли я последующих годов; разумеется, все эти картины быта и отношений, чтобы не повторяться, опущены в этой части; вместо них - сноска: "См. "Начало века"; и потом, поскольку акцент внимания в третьем томе - общественные моменты, я опускаю множество литературных встреч, чтобы не обременить книгу ненужными эпизодами и каламбурами. Но поскольку мой взгляд на общественность слагался под влиянием событий биографических, мне приходится в первых главах ввести и моменты интимные, влиявшие на весь строй моих отношений к действительности. В первой части третьего тома воспоминаний ("Омут") - удар внимания перенесен на Россию, особенно на Москву; во второй части - центр внимания: заграничная жизнь до и во время войны; лишь конец ее посвящен России накануне революции. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ОМУТ
Стр.1