В. Г. Белинский
Стихотворения М. Лермонтова. Часть IV...
Белинский В. Г. Собрание сочинений. В 9-ти томах.
Т. 7. Статьи, рецензии и заметки, декабрь 1843 -- август 1845.
Редактор тома Г. А. Соловьев. Подготовка текста В. Э. Бограда. Статья и примечания Ю. С.
Сорокина.
М., "Художественная литература", 1981.
OCR Бычков М. Н.
СТИХОТВОРЕНИЯ М. ЛЕРМОНТОВА. Часть IV. Санкт-Петербург. В тип. Ильи Глазунова и
Комп. 1844 В 12-ю д. л. 192 стр.
Говорят: время поэзии прошло, и стихов уже никто не хочет читать. Не подумайте, чтоб это
говорилось где-нибудь далеко, за морем: нет, там люди давно уже настолько поумнели, чтоб не говорить
подобных пустяков. И не мудрено: там люди давно живут и потому уже успели выжить несколько истин,
о которых у них никто не спорит, в которых все единодушно согласились. У нас не так: у нас еще не для
всех доказанная истина, что дважды два -- четыре: многие думают, что дважды два так же легко могут
производить пять и восемь, как и четыре. Вот отчего у нас еще спорят о том, что наряднее и
величественнее -- русские ли пудовые сапоги, убитые со стороны подошвы полусотнею остроголовых
гвоздей и смазываемые салом и дегтем, или легкие немецкие выворотные сапоги, которые лакируются
ваксою; спорят о том, что лучше: в немецком ли костюме наслаждаться преимуществами, присущими
человеческой натуре, или в шапке-мурмолке стоять ниже человечества, во имя любви к обычаям
старообрядчества1. Мы думаем, что у нас скоро возникнет спор о том, кого должны мы разуметь под
нашими праотцами -- московитов ли XVII-го века, славян ли IX-го века или скифов и сарматов,
кочевавших по сю сторону Азовского и Черного морей еще в то время, когда Мильтиад поразил их
родственников, персов, при Марафоне, когда на Олимпийских играх Иродот читал свою историю, а
юноша Фукидид плакал, внимая ему,-- когда на тех же Олимпийских играх Пиндар пел свои
восторженные оды,-- когда Эсхил, Софокл и Эврипид зрелищем своих трагедий заставляли афинян
делиться с богами блаженством олимпийской жизни,-- когда Фидий созидал статуи Зевса и Паллады,-когда
Сократ проповедовал свое учение народу, Демосфен гремел своими речами, а Платон в академии
полагал начало учению чистого идеализма... Чем дальше в лес, тем больше дров, по русской пословице:
отыскивая родоначальников скифов и сарматов, а потом родоначальников их родоначальников, мы
непременно дойдем до Адама и, как истинные археологи, решим, что нам надо ходить в костюме Адама,
чтоб ни в чем не отстать от своих предков. Ведь надобно же и нам когда-нибудь быть
последовательными и перестать противоречить самим себе!..
В ожидании этого вожделенного и, кажется, еще весьма неблизкого времени обратимся к вопросу
о поэзии. У нас есть журнал, который издается как будто для доказательства, что стихи пишутся детьми
для забавы детей же,-- и, чтоб быть верным самому себе, этот журнал потчует своих читателей
действительно детскими стихами2. У нас есть другой журнал, который, в противоположность первому,
так высоко уважает поэзию, что видит ее во всяких завостренных рифмою, размеренных строчках и, чтоб
тоже не противоречить самому себе, помещает стихи, уже отзывающиеся старческою дряхлостию, и
стихи даровитых, но юных поэтов,-- весьма юных, если судить по тревожности чувства,
неопределенности идей, по неумению соглашать слова со смыслом и другим признакам, которыми
отличаются сии плоды счастливого досуга, не связанного условиями логики и здравого смысла3. Вот две
крайние стороны вопроса о том, вздор или важное дело -- поэзия? Мы думаем, что обе эти крайности
равно чужды истине и притом недалеко разбежались друг с другом, потому что обе выходят из одного
источника -- отсутствия того органа, которым понимается поэзия. Мы, русские, очень богаты стихами и
не совсем бедны поэзиею. По крайней мере в том и другом отношении мы бы должны были дойти до той
разборчивости, которая любит одно чистое золото и уже не увлекается блестящею мишурою. И мы уже
почти дошли до этого. Говорим -- почти, потому что дошли пока еще бессознательно. Публика не
перестала читать стихи, но уже редко перечитывает их. Это не значит, чтоб стихи надоели ей: это значит,
что она хочет только хороших стихов. А стихи теперь уже не могут считаться хорошими только по
отношению к форме, мимо их содержания. Из уважения к заслугам поэта, публика, пожалуй, прочтет его
стихи, хотя бы в них и не нашла ничего, кроме старых, давно уже знакомых ей мотивов и азиатских
Стр.1