В. Г. Белинский
Ижорский. Мистерия
Белинский В. Г. Собрание сочинений. В 9-ти томах.
Т. 1. Статьи, рецензии и заметки 1834--1836. Дмитрий Калинин.
Вступит. статья к собр. соч. Н. К. Гея.
Статья и примеч. к первому тому Ю. В. Манна.
Подготовка текста В. Э. Бограда.
М., "Художественная литература", 1976
OCR Бычков М. Н.
ИЖОРСКИЙ. Мистерия. Санкт-Петербург, в типографии III отделения собственной е. и. в.
канцелярии. 1835. X. 151. (8).
Знаете ли, что должно составлять необходимую принадлежность всякой книги, чего должен
искать при всякой книге читатель? - Предисловия. О, предисловие великое, необходимое дело! Я имел
тысячу случаев заметить это. Предисловие для книги гораздо важнее, чем для человека платье: по
платью можно ошибиться, по предисловию никогда. Пословица говорит: по платью встречают, по уму
провожают; для чего нет пословицы, которая бы говорила: по предисловию книгу встречают, по
предисловию и провожают, то есть кладут на стол или под стол? Для чего позволяют печатать книги без
предисловий? От какой скуки, от какой потери денег и времени избавились бы читатели, и скольких бы
читателей лишились многие гг. авторы!
Когда я прочел предисловие к "Ижорскому", то содрогнулся от ужаса при мысли, что, по долгу
добросовестного рецензента, мне должно прочесть и книгу; когда прочел книгу, то увидел, что мой страх
был глубоко основателен. Господи боже мой! И в жизни такая скука, такая проза, а тут еще и в поэзии
заставляют упиваться этою скукою и прозою!.. Но мне надо обратиться к моему рассуждению о
предисловиях: оно будет самою лучшею критикою на "Ижорского".
Было время, когда правила творчества были очень просты, ясны, определенны, немногосложны и
для всех доступны: кто прочел "Словарь древния и новыя поэзии" г. Остолопова, тот смело мог
вербоваться в поэты, кто же, к этому, прочел лекции и критики Мерзлякова, тому ничего не стоило
сделаться великим поэтом и даже написать эпическую поэму не хуже "Илиады". Все писали на один лад:
прочитаешь две-три страницы и уж знаешь вперед, что следует и чем кончится. Оттого и предисловия
были очень кратки: в них автор обыкновенно говорил, кому подражал и из кого заимствовал. Это
блаженное время кануло в вечность, и вдруг законы творчества сделались так мудрены, высоки и
многочисленны, что самые записные законники, как ни бились, не могли понять в них ни слова и,
рассердись, торжественно объявили их нелепыми. Потом, видя, что их принимает вся талантливая и
пылкая молодежь, а с нею и публика, они приуныли точно так же, как приуныли теперь старые
крючкотворцы от нового Свода законов1. Следствием этой реформы было то, что все книги стали
появляться с предисловиями, и предисловиями длинными, в виде рассуждений, диссертаций, разговоров,
писем и пр. Дело в том, что наши авторы как-то пронюхали, что создания Гете, Шиллера, Байрона,
Вальтер Скотта, Шекспира и других генияльных поэтов суть поэтические символы глубоких
философических идей. Вследствие этого и наши молодцы начали тормошить немецкую философию и
класть в основу своих изделий философические идеи. Все было это очень хорошо, но вот в чем беда: они
не знали того, что мысль тогда только поэтична, если можно так сказать, когда проведена через чувство и
облечена в форму действием фантазии, а что, в противном случае, она есть пошлая, холодная, бездушная
аллегория. Они не знали, что великие поэты, соблазнившие их своим примером, оттого сообщали своим
созданиям глубокость мысли и высокость идей, что они жили и дышали этими мыслями и идеями, что
они не придумывали этих мыслей и идей, но только освобождались от тяготившего их избытка оных, что
они не искали этих мыслей и идей, но что эти мысли и идеи искали их, так как истинный поэт не ищет
рифмы, но рифма ищет его, что, наконец, они не старались развивать практически этих мыслей и идей
для убеждения ума читателей, но выражали их бессознательно и бесцельно. Наши авторы думали, что
здесь дело идет только о том, чтобы взять какую-нибудь идею, обдумать ее логически, да и приделать к
Стр.1