Язык современной поэзии Наум РЕЗНИЧЕНКО «СЛОВАРЬ ЦАРЯ ДАВИДА» Словари и имена в поэзии Арсения Тарковского Поэзия Тарковского, пожалуй, как никакая другая тяго теет к каталогизации объектов природы и символов культу ры, чтобы на этой универсальной «библиографической» ос нове создать собственную Книгу Бытия. <...> «Звездный каталог», «июньских бабочек письмовник», «летних меся цев букварь», «книга младенческих трав», «книжечка чу дес» — мотылек, «живой учебник» счастья— щегол, «длин ный вавилонский сонник», который читает ночь, сама являющаяся «книгой», другие книги («Я по каменной книге учу вневременный язык.» <...> ; «.Железная не там открылась книга.», «древняя Книга Книг»— Библия); словари: от «вседневного человеческого» и «задворков праздничного» до «словаря царя Давида» — подобные образы переполняют поэзию Тарковского как бесценные «единицы библиотечно го хранения», составляя общий тезаурус его художественно го мира. <...> 216 В «астральном» стихотворении «Телец, Орион, Боль шой Пес», говоря о любимых созвездиях, поэт произво дит словно бы умышленную графологофонематическую «резекцию» в корне предпоследнего глагола: Я доживу, переберу позвездно, Пересчитаю их по каталогу, Перечитаю их по книге ночи. <...> . А для низкой жизни были числа, Как домашний подъяремный скот, Потому что все оттенки смысла Умное число передает. <...> «Не надо мне числа: я был, и есмь, и буду», — вторит Гумилеву Тарковский более полувека спустя. <...> Сотворенный из «красной глины», из «скупой, охряной, неприкаянной» земли, подобно ветхозаветному Адаму, че ловек поначалу трудно постигает «вневременный язык» Книги Бытия и свой собственный экзистенциальный язык: Когда вступают в спор природа и словарь И слово силится отвлечься от явлений, Как слепок от лица, как свет от светотени — Я нищий или царь? <...> «Межеумочность», «срединность» человека — субъ екта, объекта и орудия творения в одном лице (косарь, корзина, коса), — еще <...>