В. Г. Белинский
На сон грядущий
---------------------------------------------------------------------------Собрание
сочинений в девяти томах
М., "Художественная литература", 1979
Том четвертый. Статьи, рецензии и заметки. Март 1841 - март 1842
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
---------------------------------------------------------------------------Отрывки
из вседневной жизни. Сочинение графа В.
А.
Соллогуба.
Санкт-Петербург. 1841. В Гутенберговой типографии. В 8-ю д. л. 428 стр.
Как отрадно посреди различного хлама, описанием и взвешиванием которого
поневоле должна заниматься наша "Библиографическая хроника", встретить
книгу, не принадлежащую ни к журнальным, ни к книгопродавческим спекуляциям,
- книгу, которой автор не собирал денег на подписку за 18 неизданных томов,
не объявлял своих претензий на звание дворецкого в русской литературе, не
писал похвал самому себе на татарско-белорусском наречии, - но в которой
находите просто ум, талант и изящество! {1}
Душа отдыхает при взгляде на одну наружную форму этой книги: здесь вы
встретите имена людей, всеми уважаемых; вы видите себя в кругу хорошего
общества; вы уверены, что ничто не оскорбит чувства приличия, что не
встретите дальновидных расчетов на легковерие публики,
ни горячего
заступничества за товарищей; вы спокойны, - эту книгу можно читать без
перчаток.
Начав читать ее, вы увлекаетесь занимательностию содержания, живостию
красок, изяществом рассказа. Вы замечаете в этом ряду повестей не вялое,
безжизненное повторение одного и того же, которым промышляют писаки, _по
обстоятельствам_ сделавшиеся сочинителями романов, трагедий, историй, чего
угодно, только было бы не в убыток {2}, - нет, вы видите в этой книге то,
что всегда почитается признаком истинного дарования, - видите, что каждая
повесть молодого писателя - новый шаг вперед и что с каждым шагом его
дарование мужает и укрепляется.
Первая повесть "Три жениха" отличается в особенности живым изображением
провинциального быта. Содержание ее не запутано; несколько смешных портретов
счастливо очерчено; вы дочитываете до конца и жалеете, зачем в такой тесной
раме сжата эта картина. - Вторая повесть представляет картину немецкого
городка и разгульный студенческий быт. Та же наблюдательность, те же
небрежные, но счастливые очерки; однако здесь уже не одна смешная сторона
жизни, здесь мимоходом прорывается и
глубокое чувство {3} - "Сережа"
переносит вас в круг светского общества. Здесь почти одно действующее лицо,
петербургский молодой человек, который не знает, куда девать свое время и
сердце; но в изобретении этого характера более глубины, нежели с первого
взгляда кажется по шутливому, небрежному тону, которым написана повесть;
характер этот был бы достоин более подробного развития; в нем схвачены на
лету основные черты физиономии молодых людей нового поколения, которые - уже
ни Онегин, ни граф Нулин... Граф Соллогуб первый перенес в литературный мир
эту новую породу романтических характеров и, как ботанист, открывший новое
растение, может смело поставить при имени "Сережи": mihi {мое (лат.). -
Ред.}. Неожиданность развязки этой повести показывает в авторе уже большую
опытность в расположении частей рассказа.
Приступаем к другим повестям, которые относятся, как кажется, ко
второму периоду литературной жизни автора. Всем памятно впечатление,
произведенное на читателей "Историею двух калош", когда эта повесть в первый
раз была напечатана в 1-й книжке "Отечественных записок" 1839 года. По
нашему мнению, она принадлежит к лучшим повестям, когда-либо написанным на
русском языке. Естественность и вместе оригинальность завязки, искусно
протянутая нить рассказа, все более
читателя, верность в изобретении и изображении характеров,
и более раздражающая любопытство
наконец,
изящество слога, все это вместе оправдывает наше мнение. В "Истории двух
калош" уж не заметно прежней небрежности; но более тщательная обработка
подробностей нисколько не повредила живости и естественности слога. Здесь
нет ни одного лишнего характера, ни одного ненужного для повести описания.
Сапожных дел мастер Иоганн-Петер-Аугуст-Мария Мюллер, надворный советник
Федоренко, органист Шульц, княгиня, покровительница музыканта,
даже
настройщик, - все эти лица изображены мастерски, каждое имеет только те
чувства, только те мысли, которые оно
может иметь, каждое говорит тем
Стр.1