Благой Д. Анненский // Литературная энциклопедия: В 11 т. - [М.], 1929-1939.
Т. 1. - [М.]: Изд-во Ком. Акад., 1930. - Стб. 164-167.
http://www.feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le1/le1-1642.htm
АННЕНСКИЙ Иннокентий Федорович [1856-1909] - поэт. Р. в состоятельной чиновничьей семье.
Рос в Петербурге, в среде, где соединялись элементы бюрократические и помещичьи. По окончании
[1879] историко-филологического факультета Петербургского университета служил преподавателем
древних яз. и русской словесности, впоследствии директором гимназии в Киеве, Петербурге, Царском
селе. Читал лекции по древнегреческой лит-ре на Высших женских курсах. В печати выступил с начала
80-х гг. научными рецензиями, критическими статьями и статьями по педагогическим вопросам. С
начала 90-х гг. занялся изучением греческих трагиков; выполнил в течение ряда лет огромную работу по
переводу на русский яз. и комментированию всего театра Еврипида. Одновременно написал несколько
оригинальных трагедий на эврипидовские сюжеты и "вакхическую драму" "Фамира Кифарэд" (шла в
сезон 1916/17 на сцене Камерного театра). Более всего значителен А. как поэт. Стихи начал писать с
детства, но напечатал их впервые в 1904. "Интеллигентным бытием" своим А., по его собственным
словам, был всецело обязан влиянию старшего брата, известного публициста-народника, Н. Ф. А., и его
жены, сестры революционера Ткачева. Однако лирика А., за двумя-тремя исключениями, совершенно
лишена общественных и гражданских мотивов. В своей поэзии А., как он сам говорит, стремился
выразить "городскую, отчасти каменную, музейную душу", к-рую "пытали Достоевским", "больную и
чуткую душу наших дней".Мир "больной души" - основная стихия творчества А. По справедливым
указаниям критики, "ничто не удавалось в стихах А. так ярко, так убедительно, как описание кошмаров и
бессонниц"; "для выражения мучительного упадка духа он находил тысячи оттенков. Он всячески
изназвал изгибы своей неврастении". Безысходная тоска жизни и ужас перед "освобождающей" смертью,
одновременное "желание уничтожиться и боязнь умереть", неприятие действительности, стремление
бежать от нее в "сладостный гашиш" бреда, в "запой" труда, в "отравы" стихов и вместе с тем
"загадочная" привязанность к "будням", к повседневности, к "безнадежной разоренности своего пошлого
мира" - таково сложное и противоречивое "мировосприятие и миропонимание", к-рое стремится
"внушить" А. своими стихами. Приближаясь этим "мировосприятием" из всех своих современников
более всего к Федору Сологубу (см.), формами стиха А. наиболее близок молодому Брюсову (см.)
периода "русских символистов". Однако преувеличенное "декадентство" первых стихов Брюсова, в к-ром
было много нарочитого, придуманного со специальной целью обратить на себя внимание, "эпатировать"
читателя, у не печатавшего свои стихи А. носит глубоко органический характер. Брюсов скоро отошел от
своих ранних ученических опытов. А. оставался верен "декадентству" в течение всей жизни, "застыл в
своем модернизме на определенной точке начала 90-х гг.", но зато и довел его до совершенного
художественного выражения. Стиль А. ярко импрессионистичен, отличаясь зачастую изысканностью,
стоящей на грани вычурности, пышной риторики décadence"а. Как и у молодого Брюсова, поэтическими
учителями А. были французские поэты второй половины XIX в. - парнасцы и "проклятые": Бодлер (см.),
Верлен (см.), Маллармэ (см.). От парнасцев А. унаследовал их культ поэтической формы, любовь к слову
как таковому; Верлену следовал в его стремлении к музыкальности, к превращению поэзии в
"мелодический дождь символов"; вслед за Бодлером причудливо переплетал в своем словаре "высокие",
"поэтические" речения с научными терминами, с обыкновенными, подчеркнуто "будничными" словами,
заимствованными из просторечья; наконец следом за Маллармэ - на сознательном затемнении смысла
строил главный эффект своих стихов-ребусов. От "бесстрастных" французских парнасцев А. отличает
особая пронзительная нотка жалости, звучащая сквозь всю его поэзию.Жалость эта направлена не на
социальные страдания человечества, даже не на человека вообще, а на природу, на неодушевленный мир
страдающих и томящихся, "злыми обидами" обиженных вещей (часы, кукла, шарманка и пр. и пр.),
образами к-рых поэт маскирует свою собственную боль и муку. И чем меньше, незначительнее,
ничтожнее "страдающая" вещь, тем более надрывную, щемящую жалость к себе она в нем вызывает.
Своеобразная лит-ая судьба А. напоминает судьбу Тютчева (см.). Как и последний, А. - типичный "поэт
для поэтов". Свою единственную прижизненную книгу стихов он выпустил под характерным
псевдонимом "Никто". И действительно в течение почти всей своей жизни А. оставался в лит-ре "никем".
Лишь незадолго до смерти его поэзия приобретает известность в кружке петербургских поэтов,
группировавшихся вокруг журнала "Аполлон" (см.). Кончина А. была отмечена рядом статей и
некрологов, но вслед за тем его имя снова надолго исчезает с печатных столбцов. Только в недавнее
время была сделана попытка воскресить стихи А.: в 1923 была издана новая книжка его посмертных
стихов, переизданы два прежних сборника. Однако творчество А., эта поэзия скуки, страха и отравы,
"злых обид" и великой жалости к малым вещам, один из самых больных цветков умирающей буржуазнодворянской
культуры - естественно остается чуждым всем здоровым тенденциям современности.
Лит-ое влияние А. на возникшие вслед за символизмом течения русской поэзии (акмеизм,
Стр.1