Г. Зиммель
I
О естественной враждебности
между человеком и человеком говорят скептические моралисты, для
которых homo homini lupus est1 и «в
несчастье наших лучших друзей есть
нечто, не вполне для нас неприятное». <...> Следовательно, эмпирически,
согласно рассудку, человек является
просто эгоистом, и обратить этот
естественный факт в его противоположность уже никогда не сможет
сама природа; на это способен лишь
deus ex ma-china2 некоего метафизического бытия внутри нас. <...> Видимо, данная враждебность оказывается, по меньшей мере, некоторой
формой или основой человеческих
отношений наряду с другой симпатией между людьми. <...> На сущностно присущую нам антипатию указывает и такое нередкое
явление, как «дух противоречия»,
свойственный отнюдь не только
принципиальным упрямцам, всегда
говорящим «нет» (к отчаянию своего
окружения, будь то дружеский или
семейный круг, комитет или театральная публика). <...> Нельзя сказать,
что наиболее характерна область
политическая, где «дух противоречия» торжествует в тех деятелях
оппозиции, классическим типом которых для Маколея был Роберт Фергюсон; His hostility was not to Popery
1
Человек человеку волк (лат.) <...> Даже во вполне
гармоничных отношениях у многих
достаточно податливых натур этот
оппозиционный инстинкт выступает
с неизбежностью рефлекторного
движения и подмешивается, пусть и
без видимых последствий, к поведению в целом. <...> Но тем самым был бы только доказан изначальный, фундаментальный характер
оппозиции, так как это означало бы,
что личность, даже и не подвергаясь
нападению, лишь реагируя на самовыражения других, не способна утверждать себя иначе, как через оппозицию, что первый инстинкт, при
3
Его враждебность относилась не к
папству или протестантизму, монархическому правлению или республиканскому
правлению, дому Стюартов или Нассаускому дому, но вообще ко всему в то
время установившемуся (англ.) <...> Прежде всего, от признания априорного инстинкта борьбы невозможно отказаться, если присмотреться <...>
Человек_как_враг.pdf
САМОАНАЛИЗ
ЧЕЛОВЕК КАК ВРАГ
Г. Зиммель
I
О естественной враждебности
между человеком и человеком говорят
скептические моралисты, для
которых homo homini lupus est1
и «â
несчастье наших лучших друзей есть
нечто, не вполне для нас неприятное».
Однако же и противоположным
образом настроенная моральная
философия, выводящая нравственную
самоотверженность из трансцендентных
основ нашего существа,
отнюдь не избегает подобного пессимизма.
Ведь она признает, что в
наших волнениях, опытно постижимых
и исчислимых, невозможно обнаружить
жертвенное отношение Я к
Ты. Следовательно, эмпирически,
согласно рассудку, человек является
просто эгоистом, и обратить этот
естественный факт в его противоположность
уже никогда не сможет
сама природа; на это способен лишь
deus ex ma-china2
некоего метафизического
бытия внутри нас. Видимо,
данная враждебность оказывается,
по меньшей мере, некоторой
формой или основой человеческих
отношений наряду с другой – симпатией
между людьми. Примечательно,
сильный интерес, который, например,
человек испытывает именно к
страданиям других людей, можно
объяснить только смешением обеих
мотивировок.
На сущностно присущую нам антипатию
указывает и такое нередкое
явление, как «дух противоречия»,
свойственный отнюдь не только
принципиальным упрямцам, всегда
говорящим «нет» (к отчаянию своего
окружения, будь то дружеский или
семейный круг, комитет или театральная
публика). Нельзя сказать,
что наиболее характерна область
политическая,
где «дух противоречия»
торжествует в тех деятелях
оппозиции, классическим типом которых
для Маколея был Роберт Фергюсон;
His hostility was not to Popery
1 Человек человеку волк (лат.).
2 Бог из машины; развязка вследствие
непредвиденного обстоятельства (лат.).
92
ГУ ¹10’08
or to Protestantism, to monarchical
government or to republican government,
to the house of Stuarts or to the
house of Nassau, but to whatever was
at the time established3
. Все эти случаи,
считающиеся типами «чистой
оппозиции», не обязательно должны
ею быть; ибо такого рода оппоненты
объявляют себя защитниками угрожаемых
прав, борцами за объективно
правильное, охранителями меньшинства
как такового. Абстрактное
стремление к оппозиции, по-моему,
гораздо отчетливее демонстрируют
куда менее примечательные ситуации:
тихое, едва осознанное, часто
сразу же улетучивающееся побуждение
противоречить некоторому утверждению
или требованию именно
тогда, когда оно встречается в категоричной
форме. Даже во вполне
гармоничных отношениях у многих
достаточно податливых натур этот
оппозиционный инстинкт выступает
с неизбежностью рефлекторного
движения и подмешивается, пусть и
без видимых последствий, к поведению
в целом. Допустим, это действительно
захотели бы назвать защитным
инстинктом – ведь и многие
животные автоматически выбрасывают
свои приспособления для защиты
и нападения в ответ на одно
только прикосновение. Но тем самым
был бы только доказан изначальный,
фундаментальный характер
оппозиции, так как это означало бы,
что личность, даже и не подвергаясь
нападению, лишь реагируя на самовыражения
других, не способна утверждать
себя иначе, как через оппозицию,
что первый инстинкт, при
3 Его враждебность относилась не к
папству или протестантизму, монархическому
правлению или республиканскому
правлению, дому Стюартов или Нассаускому
дому, но вообще ко всему в то
время установившемуся (англ.). Речь
идет о памфлетисте Р. Фергюсоне
(1637–1714), Фергюсоне-заговорщике,
как его называли.
САМОАНАЛИЗ
Стр.1