Леонид Андреев. Фельетоны разных лет
---------------------------------------------------------------Электронные
оригиналы находятся здесь: In Folio: электронная библиотека
и здесь: Библиотека. Леонид Андреев.
---------------------------------------------------------------Впечатления
1[*]
преклонялся
искавшего
но
обороненной
родине, он
на
Недавно я перечитывал Глеба Успенского, смеялся и грустил и с радостью
пред благородством и чистотой души этого человека, в страданиях
всей
широкой России давно
буквы; то были частицы
сброшюрованные и
себя и
этот страдалец
Успенский? Что
совести. Ожили перед
пущенные
отдал нам - его
продолжает
за
говорят о
все эти
знаем; какова его
затмившейся
правды
и давно
моими глазами мертвые черные строчки и
чужие грехи, этот всеми
жизнь - не
его страдающей души, а все вместе сверстанные,
на рынок, они составляли все то, что он отнял у
светлый разум. Отданный той же с болью любимой
творить свою благотворную работу. Но где же он сам,
нами
любимый и чтимый Глеб
была, она дорога ведь нам. И стыдно мне стало за себя и за всех нас, когда
ответом
нем, о его здоровье, о его жизни? Какова бы ни
вопросы явилось тупое и дикое: не знаем. Где он - не
пишут. Да жив ли он, наконец? - этот вопрос был как-то предложен мне одним
интеллигентом, пораженным безмолвием могилы, окутавшим
подумав, искушенный опытом, российский
интеллигент сам же и
знаем, потому что об этом не говорят и не
дорогое имя. Но,
ответил:
вероятно, жив, потому что иначе о нем говорили бы много, горячо, хорошо и с
любовью.
2.
и веселью!
Готово
балаганы
нем
мелом
Замедляется темп рабочей жизни, и Москва начинает переходить к отдыху
к принятию своих
гостей
и
другие
на
попискивает неунывающий Петрушка.
Дальше
и красный
поводу рыжих, кривых и
повторяет
прошлый
в
остроты и
мелкий
толпе действительно
торговец.
маленькие храмики
мороза
наслаждений традиционный клоун. У него длинные воротнички, намазанное
лицо
наружной галерее большого балагана дает образчики скрытых в
от
смеется: быть
добродушно-насмешливыми взглядами,
подмигивает. Но рыжий
Он отходит
серьезен
клоуна
вот, с другого
небольшие платформочки,
колокола. Толпа бросает
тесно
прилипает к
тетки Пелагеи. Немного соли, но публика довольна,
может, ей
нос. Старые, но вечно новые остроты по
приятно
балагана, а
и
один,
шуток над своей несчастной шевелюрой!
Но
наливает желтоватой горячей
палец
Подхожу
раньше заметил
шести
зрители
именно то, что и
год она слышала то же, и то же услышит в будущем. Смешно и то, что
находится именно рыжий, по-видимому, прасол или
от
провожают его
немного хмельной, даже
и мрачен - сколько уж он слышал острот и
конца поля, где грохочут на "французской горе"
доносится громкий,
настойчиво зовущий
нему, как
звон
стоят палатки с подсолнухами, орехами и сластями. В стороне сбитенщик
водицей стакан. Он
притянутый
и устремляется на звон. Иду и я. Налево
так липок и грязен, что
магнитом, но пьющие, видимо, не
брезгливы.
Направо под веселые звуки гармонии, скрипки и бубна кружится карусель.
ближе и невольно останавливаюсь, очарованный милой картинкой. Я уже
целый выводок приютских ребятишек самого юного возраста-от
до 10-11 лет. Мальчики в темно-серых поддевках, наушниках и больших
картузах, из-под которых едва виднеются бледные, несмотря на мороз, личики;
девочки
закутаны платками. Точно цыплята, они двигаются за какой-то дамой и
дядькой, но, как цыплята, дисциплинированные, скромные, идущие парочками и
за ручку. Одного совсем маленького человечка дядька несет на руках.
Теперь
конях, а
улыбаются
девочки в
и смотрят
страха. Бешеные кони уносят их в
голыми,
все эти человечки кружатся на карусели, мальчики на деревянных
люльках. Какие потешные лица, какие позы! Девочки
по
сторонам, но мальчики серьезны, полны важности и
бесконечную даль, и смелые всадники с
достоинством выполняют свою трудную задачу. Одни цепко держатся за холодный
металлический прут
чувствуют
держась.
красными
холода; другие обняли его
Кружится один горбатенький. Личико
карусель останавливается и
дикими
расстаются с
гладит его
благодарность
где
ручонками, но, по-видимому, не
и только два-три героя кружатся не
его, потерявшее детские
очертания, печально, и не видно на нем ни радости, ни страха, ни важности.
Самый маленький не отстал от товарищей и кружится на коленях у дядьки.
Когда
ней. Один задумчиво смотрит на коня и, подняв ручонку, робко
шею. Другой, более
коню
экспансивный, выражает
детей снимают, они не сразу
свой
восторг и
движениями, криками. Он дергает его за хвост,
бьет по голове и кричит ему что-то на ухо и смеется, ни на кого не обращая
внимания. Его уводят последнего.
Колокол продолжает звонить, созывая народ в большой деревянный театр,
представляется
какая-то черная, кривая махина, похожая не то на туловище трубочиста, не то
на копченую колбасу
изредка
война буров
на
головах. Нужно
самые
пистолетами, и англичане
отдать
нашлось достаточно мерзкого лица.
Внутри
отвратительные
театра
колесах. Надпись гласит:
показываются, возбуждая
с таким
справедливость
с англичанами. На наружной площадке стоит
"Длинный Том". Тут же
выбритые субъекты в каких-то средневековых костюмах и с деревянными ружьями
и
любопытство, полузамерзшие
же
физиономии. Чемберлэн
буры - плохо
оружием и бритвенными тазами на
режиссеру - для англичан он выбрал
не показывался,- вероятно, не
темень и холодище. В щели пробивается синеватый дневной
свет и борется с десятком свечей. Публики много, особенно на галерке; ребят
наполовину. Тут же, в первых рядах, я увидел своих знакомцев - приютских. У
раздетых артистов изо
штанах, прямой, как
рта клубится пар; английский генерал в красных
палка, потирает
покрасневшие
руки. Драма в высшей
и Девичье поле. Выстроились рядами
народно-детского искусства, где
Стр.1