А. Воронский
ВСЕВОЛОД ИВАНОВ
("ЛИТЕРАТУРНЫЕ СИЛУЭТЫ")
Оригинал здесь: http://www.magister.msk.ru/library/personal/voroa002.htm
I. "Идет с 1917 года одна моя дорога смертная".
Дан ему большой, крепкий, сильный и радостный талант. Он вышел из низовой, безымянной,
рабочей, трудовой, беспокойной, взыскующей Руси. Опаленный революционными сполохами, вросший в
нынешний складывающийся быт, в смертоносные, гражданские войны, он по новому, по своему
рассказывает о революции, о недавно бывшем, - надолго, навсегда врезавшемся в память нам,
современникам.
Из молодых беллетристов, выдвинувшихся за последние 1 1/2 - 2 года, Всев. Иванов наиболее
решительно и безоговорочно принял Советскую Революционную Россию, и выходит это у него просто,
молодо, легко, художественно, правдиво и цельно. Он не осматривается по сторонам прицеливающимся,
сомневающимся взглядом, не расходует себя на двусмысленности, недоговоренности, не боится, что его
будут считать большевиком в литературе, не играет под сурдинку "на всякий случай" из опасений, что
неизвестно, мол, "чем все это кончится". В равной мере далек писатель и от тех безвкусных,
добродетельных, выхолощенных агиток, где все хорошо: революция победила по всему фронту, и
граждане благоденствуют, славословя предержащие власти. Таких, не в меру ревнивых, советских
суздальских богомазов от литературы у нас не мало, и бывает подчас плохо: читатель либо со скукой
отбрасывает напечатанное, либо вопит: обман.
С общего отношения к революции нужно начинать вообще и теперь в особенности, и, в
частности, раз речь заходит о поэте, беллетристе, потому, что волей неволей, но каждое их слово, каждая
вещь падает прежде всего на чаши весов революции и контр-революции, что нет никакого искусства
вообще, чистого искусства, искусства в себе и для себя, и не может быть, особливо в годы, когда еще
недавно звучали только сталь и железо, когда люди вгрызались друг другу в горло, когда все и по сию
пору идет под знаком этой войны, - потому, наконец, что в области художественной жизни чрезвычайно
сильны предрассудки о всемирном, самоценном искусстве, и встречаются они даже там, где им совсем не
место.
* * *
Всев. Иванов - наглядный аргумент революции. Глубочайший смысл октября - в том, что он
выдвинул подлинный демос. В государственные и хозяйственные органы, в Красную армию, во все поры
России с октябрем, хлынули сотни тысяч рабочих, крестьян, мелкого служилого люда, подпольной,
наиболее демократической и необеспеченной интеллигенции, о ком с ярой ненавистью, как об охлосе, о
хамах твердила и твердит буржуа и "большая" интеллигенция, с солидным, в недавнем, положением,
интеллигенция хороших гостиных, ресторанов, высоких заработков и гонораров. Красная армия уже
показала и доказала этим "бывшим людям" жизненную крепость "охлоса". Гораздо сложней дело обстоит
в области хозяйственной и особенно идеологической, в тесном и узком понимании этого термина.
Овладеть наукой, искусством куда трудней, чем взять и держать власть. Кроме того, гражданская война
явилась огромной помехой при выработке своей идеологии послеоктябрьским демосом. Только теперь
можно наблюдать первые побеги, видеть первые ростки, начатки новой культуры. Это - не пролетарская,
не коммунистическая культура. Нам далеко до этого, ибо пролетариат вышел из войны чрезвычайно
ослабленным. Но это - и не старая императорская культура, довоенная, разбавленная новой
нэпмановской идеологией. Это - советская, промежуточная, переходная культура. В ней больше от
Стр.1