П. А. ВЯЗЕМСКИЙ
Отметки при чтении "Исторического похвального слова Екатерине II", написанного Карамзиным
(фрагменты)
Карамзин: pro et contra / Сост., вступ. ст. Л. А. Сапченко. -- СПб.: РХГА, 2006.
OCR Бычков М. Н.
Не знаю, пришла ли кому-нибудь в России мысль прочесть пред 24-м числом ноября истекшего
года1 "Историческое похвальное слово императрице Екатерине II"2, написанное Карамзиным тому без
малого три четверти века. Но мне на чужбине3 запала эта мысль и в ум, и в сердце. Лишенный радости
присутствовать на екатерининском и всенародном празднестве, которое в минувшем ноябре торжествовал
Петербург при сочувствии всей России, я хотел по крайней мере поклониться Екатерине в частном и
скромном памятнике, воздвигнутом ей литературным ваятелем, художником мысли и слова.
Похвальные слова вышли ныне, как и многое другое, из употребления, но было время, когда,
особенно во Франции, были они живою и уважаемою отраслью литературы; теперь место их занимают
биографии и монографии. Впрочем, дело не в форме, не в покрое, не в оболочке. Формы видоизменяются
более наружно, чем существенно: иногда старые формы вовсе разбиваются; но содержание, но истинно
жизненное остается неприкосновенным, если при рождении своем восприняло оно отпечаток и залог
жизни и обладает внутреннею ценностию. При этих условиях, несмотря на новые требования, на
прихотливость своенравного и самовластительного вкуса, одним словом, несмотря на то, что можно бы
назвать нравственною, духовною модою, совместницею моды материальной, всякое умственное
произведение, будь то книга, картина и тому подобное, имеет свою внутреннюю жизнь: мысль, чувства,
одушевляющие это произведение, переживают время свое и не утрачивают достоинства своего. Сапфир
все тот же сапфир, хотя и в старинной оправе. Ценители внутреннего значения не пожертвуют им из
пристрастия к внешней отделке. Напротив, истинные художники, совестливые поклонники искусства,
часто дорожат этим отпечатком старины. Не только приятно, но даже и нужно время от времени освежать
свой вкус подобными отступлениями от воззрений и обычаев настоящего. Чувство пресыщается и
окончательно притупляется, когда оно исключительно обращено на однообразие текущего и на
господствующие приемы и краски того или другого дня.
В отношении к литературе особенно полезно и отрадно возвращаться без пристрастия и без
приговора заранее замышленного, к источникам, которые некогда утоляли и прохлаждали нашу
нравственную и умственную жажду.
Творение Карамзина, о котором идет речь, возбудило в нас желание сказать о нем несколько слов.
Оно не просто образцовое произведение искусства; оно сверх того может удовлетворить трояким
требованиям: в отношении историческом, гражданском и общежитейском. Во всех этих видах носит оно
отпечаток и знаменье времени своего и вместе с тем верный и глубокий отпечаток личности самого
автора.
<...>
Благие начала, введенные Екатериною в государственном и общественном устройстве, не могли
не отозваться в литературе нашей. Карамзину предоставляется честь, что он из первых и с большим
успехом проникнут был миротворительным влиянием нового дня, восшедшего над Россией. Под этим
влиянием перенес он литературу на почву новую и всем более доступную. Карамзину вообще, как
приверженцами, так равно и противниками, приписывается, что он преобразовал общеупотребительный
язык, раскрыл в этом орудии мысли новые качества и способности: плод этих изысканий проявил он в
первых произведениях своих. Но главное достоинство его не в материальном преобразовании речи нашей,
как ни велика и эта заслуга: основное, зиждительное достоинство его выражается в том, что он навеял
новый дух на литературу нашу, оживил ее новыми побуждениями и направлениями, нравственно согрел
ее, приблизил ее к обществу и его сблизил с нею. Тут прямо выказываются влияния Екатерининского
времени. За сближением общества с правительством и силою законодательною неминуемо, логически
должно было следовать и общественное сближение с литературою, которая и должна быть выражением
общества. До него литература была власть довольно суровая, мало общительная; она была сама по себе,
общество само по себе. Ей поклонялись издали, уважали и чествовали ее суеверно, но равнодушно. С ним
Стр.1