П. А. ВЯЗЕМСКИЙ
Несколько слов на замечания г. Арцыбашева, перепечатанные * в 19 и 20 нумерах "Московского
вестника" 1828 года**
Карамзин: pro et contra / Сост., вступ. ст. Л. А. Сапченко. -- СПб.: РХГА, 2006.
OCR Бычков М.Н.
* Я не перепечатывал их, а поместил исправленные и дополненные, -- притом как начало, без
которого было бы невразумительно для читателей новое, нигде не напечатанное продолжение. (Прим. М.
П. Погодина.)
** Издатель получил сию статью при следующей записке: "Вы изъявили ваше согласие на
помещение замечаний на замечания г. Арцыбашева, а потому..." и проч. (Прим. М. П. Погодина.)
Читая замечания г. Арцыбашева на Историю Российского государства, присланные в Москву из
Цивильска1, я тотчас вспомнил следующие строки незабвенного Карамзина, из его "Писем русского
путешественника": "Слава, -- говорит он,-- подобно розе любви, имеет свое терние, свои обманы и муки.
Многие ли бывали ею счастливы? Первый звук ее возбуждает гидру зависти и злословия, которые будут
шипеть за вами до гробовой доски и на самую могилу вашу еще излиют яд свой!" -- Так думал молодой
мудрец посреди Виндзорского парка, и событие оправдало истину слов его. Карамзин уже во гробе.
Словесность наша осиротела в полном значении слова: ибо мы лишились учителя в усовершенствовании
отечественного языка. Она осиротела: ибо мы лишились писателя, оживлявшего наше умственное бытие
прелестию и вместе силою слога своего, вливавшего в сердца наши надежду, что и под небом хладного
севера могут благоухать цветы воображения, что для деятельности ума нигде нет преграды. Она
осиротела: ибо мы лишились писателя-патриота: двенадцать лет в безмолвии кабинета открывавшего и
разбиравшего свидетельства о нашей древней славе, о нашем древнем гражданском существовании. Но
Карамзин едва сошел с земного поприща, и уже некоторые из братии, земляков его, посягают затмить
славу его, умалить его заслуги {Нет, слава Карамзина неприкосновенна: до тех пор как будут уметь
говорить по-русски, имя его будет произносимо с достодолжным почтением. -- Не думаю даже, чтобы при
жизни его зависть внушала кому-нибудь нападения на него. -- Как будто бы нельзя иметь, положим,
несправедливого мнения без умысла! В чем согласились люди безусловно? Гете, например, одни
превозносят до небес в Германии и России, другие низвергают в преисподняя, впрочем, без всякой
зависти. Терпимость! Терпимость! Когда ты воцаришься в литературном мире? (Прим. М. П. Погодина.)}.
Но великие подвиги вне времени, а потому и памятники их неприступны для ржавщины: и тля и червь
гибнут в атмосфере, окружающей прах незабвенного по таланту и добродетели {О чем же беспокоитесь
вы,М<илостивый> Г<осударь>? (Прим. М. П. Погодина.)}.
Кто же такой г. Арцыбашев? известен ли он чем-либо в кругу литераторов? мне он известен
только по критическим выходкам на Историю Российского государства, помещенным в "Казанском
Вестнике", а ныне вторично печатаемым и в "Московском", и по "Приступу к повести о русских",
изданному еще в 1811 году {Это вам, М<илостивый> Г<осударь>, прочим г. Арцыбашев известен своими
рассуждениями о свойствах царя Иоанна Васильевича Грозного, о степени доверия сочинению князя
Курбского, -- историческими своими отрывками: два съезда князей, Изяслав II, уничижение Киева, Игорь,
Дмитрий Донской, Ярослав, взятие Казани. -- Приступ к повести о русских издан уже семнадцать лет тому
назад.}. Что же это за приступ к повести о русских? книжечка, составленная 1-е) из показания немногих
книг, означенных в сокращении, на которые автор ссылается; 2-е) из собственного Приступа к повести о
русских, состоящего из одной главы {Как ниже увидим, г. Арцыбашев винит историографа и за то, что он
историю разделил на главы, а г. Арцыбашев приступ свой разделил на одну только главу: это не
безделица! (Прим. П. А. Вяземского.)} с длинным содержанием; 3-е) из примечаний и объяснений на сию
одну главу; 4-е) из прибавления к самым примечаниям и к самой главе, первой и последней; 5-е) из
прибавления к рассуждению знатока несколько своих умствований, как ни мало надежны они. Здесь автор
(по собственному сознанию его на странице 202) бродит во тьме, и слабый луч света сквозь самую узкую
расщелину мелькающий, заставляет уже его собою пользоваться {Это собственные слова г. Арцыбашева
и мы выписываем их как редкий образчик напыщенного слога, в котором он укоряет историографа.
(Прим. П. А. Вяземского.)}. Но вы подумаете, что тем уже и кончилась эта книжечка? Нет. Еще есть
прибавление без всякого означения, с тою только разницею, что первое из непоименованных прибавлений
Стр.1