С одной стороны, существование vers libre и freie Rhythmen с неограниченной свободой просодии,
с другой - такая ритмически и фонически организованная проза, как проза Гоголя, Андрея Белого, в
Германии Гейне и Ницше, - указывают на необычайную шаткость понятия о звуковой организации поэзии
и прозы, на отсутствие ясного раздела меж ними с точки зрения этого принципа - и в то же время на
удивительную стойкость и разграниченность видов поэзии и прозы: до какой бы ритмической и звуковой
в широком смысле организованности ни была доведена проза, она от этого не воспринимается как стихи <...> Здесь следует обратить внимание на один факт: художественная проза с самого начала новой
русской литературы в звуковом отношении организуется не менее заботливо, чем стих. <...> Она развивается у
Ломоносова под влиянием теории красноречия, с применением правил ораторского ритма и эвфонии, и
ломоносовская риторика, столь важная как нормативно-теоретический фактор развития литературы, в
существенном относится наравне с поэзией и к прозе. <...> Но звуковые особенности прозы Ломоносова и
Карамзина, будучи ощутительными для их современников, теряют свою ощутимость с течением времени;
к явлениям окончаний известных ритмических разделов в их прозе (клаузулам) мы склонны относиться
скорее как к явлениям синтактико-семантическим, нежели к звуковым [2], а явления эвфонии в их прозе
учитываются нами с трудом. <...> Между тем поэзия с течением времени теряет ощутимость другого элемента слова; привычные
группы и связи слов теряют семантическую ощутимость, оставаясь ассоциативно связанными главным
образом по звуку (окаменение эпитетов). <...> Было бы, однако, поспешным заключать, что прозаический и стихотворный виды отличаются тем,
что в стихах исключительно важную роль играет внешний знак слова, а в прозе столь же исключительную
роль играет его значение. <...> Исключительная установка на имманентное звучание в поэзии (заумный язык, Zungenrede) влечет за
собою сугубую <...>
О_композиции_Евгения_Онегина.pdf
Ю. Н. Тынянов
О композиции "Евгения Онегина"
(Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. -М., 1977. - С. 52-78)
Оригинал здесь -- http://www.philology.ru/literature2/tynyanov-77g.htm
1
Все попытки разграничить прозу и поэзию по признаку звучания разбиваются о факты,
противоречащие обычному представлению о звуковой организации стиха и звуковой неорганизованности
прозы. С одной стороны, существование vers libre и freie Rhythmen с неограниченной свободой просодии,
с другой - такая ритмически и фонически организованная проза, как проза Гоголя, Андрея Белого, в
Германии Гейне и Ницше, - указывают на необычайную шаткость понятия о звуковой организации поэзии
и прозы, на отсутствие ясного раздела меж ними с точки зрения этого принципа - и в то же время на
удивительную стойкость и разграниченность видов поэзии и прозы: до какой бы ритмической и звуковой
в широком смысле организованности ни была доведена проза, она от этого не воспринимается как стихи
[1]; с другой стороны, как бы близко ни подходил стих к прозе по своему звучанию, - только
литературной полемикой объясняются приравнения vers libre к прозе.
Здесь следует обратить внимание на один факт: художественная проза с самого начала новой
русской литературы в звуковом отношении организуется не менее заботливо, чем стих. Она развивается у
Ломоносова под влиянием теории красноречия, с применением правил ораторского ритма и эвфонии, и
ломоносовская риторика, столь важная как нормативно-теоретический фактор развития литературы, в
существенном относится наравне с поэзией и к прозе. Но звуковые особенности прозы Ломоносова и
Карамзина, будучи ощутительными для их современников, теряют свою ощутимость с течением времени;
к явлениям окончаний известных ритмических разделов в их прозе (клаузулам) мы склонны относиться
скорее как к явлениям синтактико-семантическим, нежели к звуковым [2], а явления эвфонии в их прозе
учитываются нами с трудом.
Между тем поэзия с течением времени теряет ощутимость другого элемента слова; привычные
группы и связи слов теряют семантическую ощутимость, оставаясь ассоциативно связанными главным
образом по звуку (окаменение эпитетов).
Было бы, однако, поспешным заключать, что прозаический и стихотворный виды отличаются тем,
что в стихах исключительно важную роль играет внешний знак слова, а в прозе столь же исключительную
роль играет его значение.
Это подтверждается явлением, которое можно назвать явлением семантического порога.
Исключительная установка на имманентное звучание в поэзии (заумный язык, Zungenrede) влечет за
собою сугубую напряженность в искании смысла и таким образом подчеркивает семантический элемент
слова; наоборот, полное небрежение звуковой стороной прозы может вызвать звуковые явления (особые
стечения звуков etc.), которые перетянут центр тяжести на себя.
Кроме того, с одной стороны, звуковая организация прозы и влияние на нее в этом отношении
поэзии вне сомнений. С другой стороны, семантический принцип поэтического слова не только
встречается, но я каноничен для одной из традиций русской поэзии. Теория ломоносовской и
державинской оды возлагает на поэтическое слово эмоционально-убедительные функции ораторской
речи; поэтому поэзия конструируется здесь по произносительно-слуховому признаку слова; слова
вступают в связь эмоционально-звуковую; тропы являются "сопряжением далековатых идей",
произведенным не по логической нити, связывающей основные значения слов, а по эмоциональной нити
(ораторская внезапность и поразительность) [3]. Но с этой теорией слова вступают в борьбу враждебные
принципы младшей ветви, сознательно противополагающей себя старшей одической, - ветвь русской
poesie fugitive [4] (Богданович, Карамзин, М.И. Муравьев, Батюшков), где важную роль начинает играть
семантическая сторона слова;
теории эмоционально-убедительного поэтического слова
противополагается теория логически-ясного слова; в тропах важно не извращение семантической линии
слов, а напротив, большая их ясность. Вследствие этого слова вступают в связи не по эмоциональной
окраске или звуковому признаку, но по основным, узуальным (словарным) семантическим их пунктам.
Здесь новая теория поэтического слова близится к теории слова прозаического; поэзия начинает учиться у
Стр.1