"Гражданин", No 47, 1873
Оригинал здесь -- http://smalt.karelia.ru/~filolog/grazh/1873/19nN47.htm
Психологическi е этюды. И. Сѣченова. С.-Петербургъ. 1873 г.
Что намъ ручается за авторитетъ науки? То есть на какомъ основанiи мы можемъ вѣрить, что
наука неуклонно ведетъ насъ къ истинѣ, что она не впадаетъ въ большiя и частыя заблужденiя?
Вообще говоря, такого основанiя и быть не можетъ. Наука, какъ и все человѣческое, подвержена
всякимъ несовершенствамъ, колебанiю, уклоненiю, затмѣнiю, болѣзни, уродству. За кѣмъ бы мы ни
признали высшiй судъ и послѣднее слово, -- будетъ-ли это общее соглас i е ученыхъ, или лучш i е
авторитеты, или новое , нараждающееся направлен i е -- во всякомъ случаѣ мы не можемъ ручаться, что
попадемъ на истину, а не на заблужденiе.
Между тѣмъ наука имѣетъ притязанiе на безусловный авторитетъ, никакого суда не признаетъ
выше своего. Таковъ современный идеалъ науки, и можетъ быть никогда еще она не заявляла его такъ
твердо, и никогда такъ крѣпко въ него не вѣровали люди, какъ въ настоящее время.
Что-же выходитъ? Такъ какъ наука безконечно далека отъ своего идеальнаго состоянiя, которое
оправдывало бы ея притязанiя, такъ какъ только самое ничтожное число людей можетъ стоять даже на
современной высотѣ науки, то изъ вѣры въ науку необходимо проистекаютъ безчисленныя суев
р i я, то
есть ученые безпрестанно проповѣдуютъ одностороннiе, узкiе, извращенные взгляды, а люди
непосвященные, томимые желанiемъ постигнуть научныя истины, хватаются за слова, прилѣпляются къ
авторитетнымъ книжкамъ, создаютъ себѣ разныя фантастическiя понятiя, и такимъ образомъ блуждаютъ
и волнуются, почти ни въ чемъ не достигая научнаго пониманiя. Таковъ обыкновенный ходъ дѣла, и
ученые знаютъ это даже лучше другихъ. Они только имѣютъ на этотъ случай готовое утѣшенiе; они
говорятъ: "всѣ эти заблужденiя и cyeвѣpiя ничего не значатъ. Хорошее въ нихъ -- уваженiе къ наукѣ, та
вѣра въ нее, которую нужно всячески поддерживать. Нынче наука не даетъ истины, но въ будущемъ она
достигнетъ своего идеала, и ради этого будущаго мы должны радоваться всякому движенiю мысли, даже
неправильному".
Такъ точно говоритъ и г. Сѣченовъ въ началѣ своей книги.
"Къ сожалѣнiю", пишетъ онъ, "въ жизни, какъ и въ наукѣ, всякая почти цѣль достигается
окольными путями, и прямая дорога къ ней дѣлается ясною лишь тогда, когда цѣль уже достигнута...
Бывали случаи, когда изъ положительно дикаго броженiя умовъ выходила современемъ истина. Пусть
вспомнятъ, напримѣръ, къ чему привела человѣчество средневѣковая мысль, лежавшая въ основѣ
алхимiи. Страшно подумать, чтò сталось бы съ этимъ человѣчествомъ, если бы строгимъ средневѣковымъ
опекунамъ общественной мысли удалось пережечь и перетопить, какъ колдуновъ, какъ вредныхъ членовъ
общества, всѣхъ этихъ страстныхъ тружениковъ надъ безобразной мыслью, которые безсознательно
строили химiю и медицину. Да, кому дорога истина вообще, т. е. не только въ настоящемъ , но и въ
будущемъ, тотъ не станетъ нагло ругаться надъ мыслью, проникающей въ общество, какой-бы странной
она ему ни казалась".
"Имѣя въ виду этихъ безкорыстныхъ искателей будущихъ истинъ, я рѣшаюсь пустить въ общество
нѣсколько мыслей относительно психической дѣятельности головнаго мозга, мыслей, которыя еще
никогда не были высказаны въ физiологической литературѣ по этому предмету" (стр. 2).
Вотъ какую, можно сказать, оговорку счелъ нужнымъ сдѣлать авторъ. Онъ повидимому готовъ
поставить себя на ряду съ алхимиками и искателями жизненнаго эликсира, онъ не признаетъ
непогрѣшимости науки; но за то онъ требуетъ вѣры въ ея будущее, онъ успокоивается на той мысли, что
наука подчинена неизмѣнному закону прогресса и что поэтому самое лучшее условiе для ея развитiя есть
полная свобода. Такое убѣжденiе давно господствуетъ и имѣетъ для себя очень глубокiя основанiя. Мы не
будемъ здѣсь разбирать его въ этихъ его основанiяхъ, но замѣтимъ только, что оно было поводомъ къ
очень печальнымъ явленiямъ, для оцѣнки которыхъ не нужно пускаться въ большую глубину. Въ самомъ
дѣлѣ, въ силу начала laissez faire laissez passer, умственная безурядица, умственная aнapxiя давно вошла
въ обычай, получила силу какого-то неизбѣжнаго закона. Людей увѣрили, что имъ не нужно обдумывать
всѣ послѣдствiя и все значенiе своихъ мыслей, что можно довольствоваться частными и отрывочными
взглядами, что увлеченiе и односторонность даже похвальны и полезны, что все это прiйдетъ въ порядокъ
само собою, одно другимъ уяснится и дополнится, и что изъ трудовъ людей, которые сами не знаютъ, чтò
они дѣлаютъ и куда идутъ, какою-то чудесною силою возникнетъ стройное зданiе истины. Эту надежду
ѣ
Стр.1