Евгений Салиас
Филозоф
Историческая повесть
Евгений Салиас. <...> Приехавшие уже делали визиты по городу, начиная с двух первых вельмож Москвы,-- с генералгубернатора графа Салтыкова и с великого боярина, жившего на покое, графа Алексея Григорьевича
Разумовского. <...> Дом был пуст, и только один
управитель, маленький и седенький старичок Финоген Павлович, расхаживал по всем горницам и в
сотый раз осматривал всякий предмет и всякий уголок, озабоченный тем, все ли как следует и все ли на
месте. <...> Управитель за две недели сумел из
старого, заброшенного и запущенного дома, с таковым же садом, сделать барскую резиденцию на славу. <...> Правда, что трехсот рублей, присланных на расход барином, не хватило, но зато и загородной
резиденции узнать было нельзя,
Финоген Павлович смущался все-таки сильно: угодит ли он, останется ли на своем
управительском месте или улетит невесть куда. <...> На всю Москву был только один такой человек, как князь Аникита Ильич Телепнев. <...> Князь был
чудодей и непонятного нрава боярин. <...> Господу Богу угодить много легче, чем Аниките Телепневу",-- говорила про него Москва. <...> Но если князь, шестидесятилетний человек, был еще чудодей, то не из тех, что веселят и
потешают родных и знакомых, а из тех чудодеев, которые тяжелы и нравом, и рукой. <...> Князь жил почти
безвыездно в своей вотчине на Старо-Калужской дороге. <...> Князь, никуда не выезжавший, даже на
прогулки по своим владениям, все-таки держал шесть шестериков, десять троек и один парадный цуг
коней серебристо-чалых. <...> Одни говорили, что князь Телепнев сам
собрался, желая представиться монархине, другие уверяли, что нелюдиму, засевшему на "Калужке",
приказали приехать и быть налицо. <...> Финоген Павлович вышел тоже на двор и
стал убедительно усовещивать народ долго не прохлаждаться. <...> -- Батюшки мои,-- завопил, всплеснув руками, Финоген Павлович,-- только что в клумбы
высадили цветы <...>
Филозоф.pdf
Евгений Салиас
Филозоф
Историческая повесть
Евгений Салиас. Сочинения в двух томах. Том первый
Историческая проза
М., "Художественная литература", 1991
Вступительная статья, составление и комментарииЮ. Беляева
OCR Бычков М. Н.
На всякого мудреца довольно простоты
I
Первопрестольная Москва сразу оживилась, зашумела, задвигалась... За одну неделю столицу
узнать было нельзя. И власти, и дворянство, и купечество, и простой народ -- все взволновались и
толковали только об одном событии -- ожидаемом приезде из Питера царствующей императрицы
Екатерины Алексеевны. Некоторые важные сановники уже приехали вперед, других ожидали.
Приехавшие уже делали визиты по городу, начиная с двух первых вельмож Москвы,-- с генералгубернатора
графа Салтыкова и с великого боярина, жившего на покое, графа Алексея Григорьевича
Разумовского.
Власти московские завертелись и завертели других обывателей. Надобно было привести город в
порядок, а так как его не было и в помине, то хлопот и забот было немало. Все, что считалось
возможным, законным и совершенно правильным в продолжение многих лет, вдруг теперь оказывалось
совершенно незаконным и совершенно неправильным.
Вскоре все вельможные дома Москвы были уже полны приезжими из вотчины гостями и
родственниками. Всюду было шумно.
За одной из застав, по дороге к Бутыркам, вокруг больших палат, к которым примыкал густой
сад, сновало около сотни всяких рабочих. Дом, подновленный и свежевымазанный, желтый,
канареечного цвета, смотрел весело. Зато внутри было тихо, мертво. Дом был пуст, и только один
управитель, маленький и седенький старичок Финоген Павлович, расхаживал по всем горницам и в
сотый раз осматривал всякий предмет и всякий уголок, озабоченный тем, все ли как следует и все ли на
месте.
В дом ожидался барин, не бывавший в нем около десяти лет. Управитель за две недели сумел из
старого, заброшенного и запущенного дома, с таковым же садом, сделать барскую резиденцию на славу.
Правда, что трехсот рублей, присланных на расход барином, не хватило, но зато и загородной
резиденции узнать было нельзя,
Финоген Павлович смущался все-таки сильно: угодит ли он, останется ли на своем
управительском месте или улетит невесть куда. С барином-князем трудно было знать свою судьбу.
На всю Москву был только один такой человек, как князь Аникита Ильич Телепнев. Князь был
чудодей и непонятного нрава боярин. Никто еще никогда не сумел вполне угодить ему или похвастать
его привязанностью. Наоборот, с князем все зачастую попадали впросак.
"Господу Богу угодить много легче, чем Аниките Телепневу",-- говорила про него Москва.
Но если князь, шестидесятилетний человек, был еще чудодей, то не из тех, что веселят и
потешают родных и знакомых, а из тех чудодеев, которые тяжелы и нравом, и рукой. Князь жил почти
безвыездно в своей вотчине на Старо-Калужской дороге. Этот же московский дом на Бутырках не
годился бы и во флигеля к тому дому, который стоял в вотчине. Там одних дворовых полагалось ровно
полтысячи, не больше и не меньше. Когда кто умирал, то князь сейчас добавлял полтысячу из запаса.
Громадные конюшни и громадные оранжереи окружали дом. Князь, никуда не выезжавший, даже на
Стр.1