С. Тхоржевский
Высокая лестница
Портреты пером. Повести о В. Теплякове, А. Баласогло, Я. Полонском
М., "Книга", 1986
OCR Ловецкая Т.Ю.
Глава первая
Незадолго до смерти своей Иван Сергеевич Тургенев написал поэту Якову Петровичу
Полонскому: "Никогда ничего неожиданного не случается - ибо даже глупости имеют свою логику".
Не знаем, что ответил Полонский. В сущности, ответом была его собственная жизнь, полная
противоречий - неожиданных, если глядеть со стороны. Но если вникнем - увидим, что в жизни поэта все
имеет свою логику: взлеты и падения, житейская повседневность и музыка впервые зазвучавшего стиха.
На расстоянии прошедших лет, уже зная, что к чему привело, зная, как все началось и чем
завершилось, мы можем ощутить в минувшем драматический сюжет и, главное, логическую
закономерность всего, что в жизни поэта было существенно - для него и для нас, - всего, что сложилось не
только из личного стремления наполнить жизнь высоким смыслом, но также из неумолимых
обстоятельств, обусловленных ходом истории, который, как известно, называли и океанской волной, и
жерновом, и ветром, и бог знает как.
Я хочу рассказать о судьбе поэта. Для меня важно, что был он не только талантливым, но, по
единодушному свидетельству современников, светлым и добрым человеком. Иначе бы я и не взялся за
перо.
Начнем не торопясь, издалека - с лета 1838 года. Представим себе, как на телеге, запряженной
парой лошадей, долговязый юноша Яков Полонский добирался от Рязани до Москвы. Добирался почти
двое суток.
Ямщик привез его на постоялый двор. В еще незнакомой ему столице юноша разыскал дом своей
двоюродной бабушки - обычный одноэтажный дом с мезонином. В мезонине бабушка разрешила ему
поселиться, сюда он внес дорожный чемодан и подушку - других вещей у него не было.
Он очень хотел поступить в университет и боялся, что не примут. Был он нетверд в математике и в
языках: французском и латыни. В рязанской гимназии учился неважно, дома ему в учении мало чем могли
помочь. Отец был мелким провинциальным чиновником, никто в семье образованностью не отличался.
И вот вступительные экзамены в новом здании университета, в большом зале с белыми
колоннами.
Яков Полонский блеснуть познаниями здесь не мог. Все же его приняли! Приняли на
юридический факультет. Правда, никакого интереса к юриспруденции он не испытывал и, если бы сносно
владел иностранными языками, предпочел бы словесное отделение философского факультета... Но
согласен был и на юридический.
С радостью надел он студенческую форму: серую шинель с голубым воротником и треугольную
шляпу.
Своих денег у него, разумеется, не было. Просить у отца, обремененного большой семьей,
совестился. Но кормился Яков у бабушки, так что можно было жить и без денег. В университет ходил
пешком. Зимой на улицах ускорял шаг, чтобы не мерзнуть в своей легкой шинели. "Я считал себя
богачом, - вспоминал он много лет спустя, - если у меня в жилетном кармане заводился двугривенный; по
обыкновению я тратил эти деньги на кофе в ближайшей кондитерской: в то время не было ни одной
кофейной, ни одной кондитерской, где бы не получались лучшие журналы и газеты, которых не было и в
помине у моей бабушки", - и он не упускал возможности открывать для себя все то новое, что появлялось
на печатных страницах. В первую очередь - новое в русской поэзии.
Яков Полонский и сам уже сочинял стихи. Он показывал их всем, кого ни встречал, и близко к
сердцу принимал любые отзывы: похвальные, критические и насмешливые. Друзья-студенты о его
поэтических опытах, конечно, знали. Ему запомнился случай: "В какой-то аудитории я сидел на одной из
задних скамеек и уронил книгу. Когда я нагнулся поднять ее, кто-то из числа моих товарищей довольно
громко произнес: "Поэт упал с подмостков". Это произвело легкий смех и сильно меня сконфузило..."
Но не каждый раз он забирался на заднюю скамейку и рассеянно, вполуха воспринимал, о чем
говорилось на кафедре. С увлечением слушал Полонский лекции профессора Крюкова по древнеримской
Стр.1