М. Полиевктов.
Оригинал здесь: Русский биографический словарь.
Погодин (Михаил Петрович) - историк, археолог и журналист (1800 - 1875). Отец его был
крепостной "домоправитель" графа Строганова. Обстановка барского двора, искательство отца у знатных
и богатых не остались без влияния на характер Погодина: он отличался большой практичностью,
совмещавшуюся в нем с немалой долей сентиментальности, с одной стороны, и критическим умом, с
другой. На 11-м году он был отдан на воспитание к типографщику А. Г. Решетникову, но скоро поступил
в 1-ю московскую гимназию. Сентиментально-патриотическое настроение его находило поддержку в
увлечении тогдашним театром, где царили трагедии Озерова, а также в знакомстве с "Историей
Государства Российского" Карамзина, которую он приобрел на последние свои деньги. В Московском
университете, куда Погодин поступил в 1818 г., он попал под влияние профессора теории поэзии
Мерзлякова, запоздалого поклонника Ломоносова, Сумарокова и Державина. Летнее пребывание на
учительской кондиции у князя Трубецкого было для Погодина некоторым противовесом этого влияния:
здесь он познакомился с сочинениями Руссо, г-жи Сталь (о Германии) и Шатобриана. В университете
начались складываться и ученые вкусы Погодина; он заинтересовался первоначальной русской
деятельностью, вопросом о происхождении князей, а также вопросами общеславянской истории (перевел
сочинения Добровского "О Кирилле и Мифодии"). Почти во всех своих взглядах он находил противника
в лице тогдашнего профессора русской истории Каченовского, с которым вел сильную полемику и
впоследствии, будучи уже его сотоварищем по профессуре. Окончив курс в 1823 г., Погодин через год
защитил магистерскую диссертацию "О происхождении Руси", где явился защитником норманнской
школы и беспощадным критиком теории хазарского происхождения русских князей, за которую стоял
Каченовский. Диссертация эта была приветствована Карамзиным, с одной стороны, и специалистамиисториками
Шлецером и академиком Кругом - с другой. В своей диссертации Погодин обнаружил
недюжинные критические способности. Планы его относительно будущности в это время еще не
определились: он мечтает то о журнальной, то о педагогической деятельности, то об административной
карьере. Его ходатайство о заграничном путешествии уважено не было. В комитете министров было
решено, что "нет пользы посылать сего магистра в чужие края для окончания курса наук по нынешним
обстоятельствам, а удобнее в университете дать то образование, которое правительству удобно будет". С
1826 г. Погодину было поручено читать всеобщую историю для студентов первого курса. Профессорская
деятельность Погодина продолжалась до 1844 г. В 1835 г. он был переведен на кафедру русской истории,
в 1841 г. избран в члены второго отделения Академии Наук (по русскому языку и словесности); был
также секретарем "Общества Истории и Древностей Российских" и заведовал изданием "Русского
исторического Сборника", где поместил важную статью "О местничестве". К концу профессорской
деятельности Погодина относится начало издания им "Исследований, лекций и замечаний", на которых и
зиждется, главным образом, значение Погодина как историка; здесь он всего больше обнаружил свой
критический талант и меньше всего отрицательную сторону своего ума - чрезмерное пристрастие к
фантастическим построениям. "Исследования" (7 томов), доведенные до татарского периода русской
истории, и теперь служат одним из необходимых пособий для занимающихся специально древней
историей. В это же время Погодин начал собирание своего "Древнехранилища", заключавшего в себе
массу памятников, как письменных, так и вещественных, русской старины. Рукописная часть этого
собрания, купленного позже Николаем I , хранится в настоящее время в Петербурге в Императорской
Публичной Библиотеке и представляет много интереса для специалистов-историков. Погодин несколько
раз бывал за границей; из его заграничных путешествий наибольшее значение имеет первое (1835), когда
он завел в Праге близкие сношения с видными представителями науки среди славянских народностей:
Шафариком, Ганкой и Палацким. Это путешествие несомненно способствовало сближению русского
ученого мира со славянским. С 1844 г. специально-ученая деятельность Погодина замирает и возрастает
только к концу его жизни. К 1860 г. относится его публичный диспут с Костомаровым по вопросу о
происхождении русских князей. Прав в этом диспуте был скорее Погодин, что не было замечено
публикой, интересовавшейся противниками как представителями известных общественных партий, а не
как учеными-исследователями. В конце жизни Погодин вел полемику по тому же вопросу с Д.И.
Иловайским . В 1872 г. им была издана "Древняя русская история до монгольского ига", не прибавившая
ничего к его славе. На ученых трудах Погодина не отразилось то философское настроение, которое
охватило Московский университет в 30-х и 40-х годах: сильный как специалист-исследователь, Погодин
был слаб как мыслитель. Совмещая увлечение Шеллингом с патриархальной московской закваской,
Погодин в своих взглядах держался так называемой теории официальной народности и примыкал, вместе
с профессором Шевыревым , к партии, защищавшей эту теорию аргументами немецкой философии.
Стр.1